Книга Безликий , страница 76 – Майк Германов

Мы кинулись туда, доставая на ходу оружие. Вернее, доставали его те, у кого оно было. Димитров свой пистолет нашел в купе, где Аня бросила его, пустой и бесполезный. Лейтенант разжился у кого-то из товарищей запасным магазином и теперь мог участвовать в охоте наравне с другими, а вот мой пистолет Аня прихватила с собой, падая с моста. Так что теперь он, видимо, покоился на дне Волхова.

Барыкин не смотрел на нас, хотя мы бежали к нему и вопили, чтобы он поднял руки.

Я увидел, что он вынимает из Аниной руки пистолет. Значит, я ошибся, и мой «Макаров» не утонул.

– Брось! – крикнул Димитров, обгоняя меня. – Брось пушку, я сказал!

Барыкин не обратил на приказ ни малейшего внимания. Он поднял пистолет и приставил ствол к голове. Нас от него отделяло метров двадцать, когда он, передумав, сунул пистолет в рот и спустил курок. Вверх взметнулся красный фонтан, и Барыкин рухнул на спину.

Когда мы подбежали, его глаза смотрели в разные стороны, а в черепе зияла алая дыра, из которой лилась кровь. Струилась она и из открытого ощерившегося рта. Дождь яростно взбивал розовую пену, которая тут же устремлялась к реке. Мой взгляд упал на осколки черепа, похожие на маленькие куски разбитой тарелки.

– Вот и все! – проговорил Димитров, опуская пистолет. – Надо вызывать «карету».

Я отвернулся, чтобы не видеть Аниного лица, забрызганного кровью Барыкина. Отошел и сел на пригорок. Машинально похлопал по карманам в поисках сигарет – подсознательно всплыла старая привычка. Сигарет, конечно, не нашлось, зато я вспомнил, что в кармане у меня лежит сложенный вчетверо портрет, который я хотел подарить Ане, когда все закончится.

И вот все закончилось.

* * *

Мы с Димитровым сидели у него в кабинете и обсуждали все, что случилось за последнее время: нужно было составить отчет и заполнить пробелы.

За окном по-прежнему лил дождь, ветер раскачивал клены и платаны, тучи стали еще темнее. Веяло унынием и безнадегой.

– Во время обыска квартиры Федотовой был найден ее дневник, – говорил Димитров, разминая сигарету. – Он здорово помог нам расставить точки над «е». К счастью, она все записывала.

– Я не читал.

– Знаю. Я читал.

– И из-за чего весь сыр-бор?

– Когда начался пожар, Барыкин находился в подсобке физкультурного зала. Его запер там Храбров, физрук. За какую-то провинность.

– Это понятно. А остальные тут с какого края?

– Химик, Зинтаров, оказался во время пожара случайно в спортзале, услышал, как Барыкин зовет на помощь, пообещал пацану, что сбегает за ключом, но не вернулся. Почему – не знаю. Во время разбирательства утверждал, что ничего такого не было, и мальчик его с кем-то перепутал. Поскольку Барыкин его не видел, химика отпустили с Богом.

– А завуч?

– Суханова на пару с бывшим директором замяла дело.

– Почему Барыкин не преследовал родственников директора – как Языкову?

– А у него нет родственников. По крайней мере, близких и в Пушкине.

– И Барыкина спасла Боброва, – кивнул я. – За что и получала на счет прибавку к пенсии.

– Да, она пошла в спортзал проверить, всех ли вывели – она в тот день была дежурной по первому этажу. Услышала голос из подсобки, сбегала за ключом к секретарю и отперла дверь, но к тому времени повсюду уже был огонь, и им с Барыкиным пришлось залезть в бассейн. Лица они держали над водой, дыша горячим воздухом. Потом оба лежали в больнице.

– Только у парня после этого съехала крыша.

– Да, это ясно как день.

Мы помолчали.

– Почему Аня оказалась в поезде вместо Барыкина? – спросил я. – Они так изначально запланировали?

– Нет, скорее всего. Федотова позвонила Барыкину перед тем, как сесть с нами в поезд. Мы обнаружили информацию о вызове в журнале ее сотового. Думаю, она предложила Барыкину сделать грязную работу за него.

– А он должен был ждать у реки, – кивнул я.

– Именно. У него, кстати, нашлось в кармане клеймо с цифрой «один» и паяльная лампа, чтобы разогреть его.

– Дневник объясняет, почему Аня вообще помогала ему?

– Более чем. Может, сам прочтешь? – предложил Димитров.

– Нет, не хочу. Просто расскажи своими словами.

– В общем, не вдаваясь в подробности, Федотова и Барыкин не расставались, а продолжали встречаться вплоть до последнего времени. Похоже, у них была сильная любовь, но не без отклонений. Думаю, Федотова с годами немного повернулась из-за того, что у ее парня комплексы по поводу внешности.

– Он внушил ей, что должен переродиться, и для этого ему нужно съесть лица своих врагов?

Димитров кивнул:

– Да. Тех, кто, как он считал, виноват в случившемся с ним. В общем, они решили провернуть это дело вдвоем. Барыкин убивал до тех пор, пока не оказалось, что мы вот-вот его возьмем. Тогда его место заняла Федотова.

Мы помолчали.

– Прямо Ромео и Джульетта! – невесело усмехнулся Димитров.

– А в поезде что произошло? – спросил я, проигнорировав его замечание. – Ты ведь поговорил с операми?

Димитров положил сигарету на стол, так и не закурив.

– Языкова сказала, что почувствовала тошноту (видимо, в ее чай было добавлено что-то особенное), и Федотова предложила ей свою помощь, – сказал лейтенант. – Они отправились в туалет, только Федотова задержалась в купе – очевидно, чтобы забрать наши пушки. Короче, они прошли по коридору, а когда один из оперов спросил, куда они направляются, Федотова сказала, что Языковой плохо. Их пропустили, и они заперлись в сортире. Правда, ненадолго. Оставив Языкову в толчке, Федотова вышла и столкнулась с одним из полицейских. Он увидел у нее пистолет и все понял – так, по крайней мере, я думаю. Федотова его опередила. Началась стрельба, и ей пришлось пробиваться с боем.

– Почему она вообще куда-то поперлась? – спросил я. – Зачем было подмешивать Языковой…

– Она знала, что мы проснемся, если она высадит окно в нашем купе, – перебил Димитров. – Снотворное подействовало быстро, но оно не отрубило нас надолго. Мы очнулись, едва услышали выстрелы, а если бы она начала палить прямо в купе?

Мне вдруг пришло в голову, что Аня могла бы пристрелить нас с Димитровым, пока мы спали. Или насыпать в чашки не снотворное, а яд.

И еще в голове прозвучали ее слова: «Я тщательно рассчитала дозу. Ты бы не умер!»

– Аня пыталась помочь нам остановить Барыкина, – сказал я. – Поэтому и раскрывала смысл его подсказок. Но она не решалась сдать его.

– Наверное, это любовь, – пожал плечами Димитров.

– Может быть, – отозвался я.

– По крайней мере, девчонка не была каннибалом. – Мне показалось, что лейтенант пытается меня утешить.