Книга Королева-распутница, страница 51 – Виктория Холт

— Она красивее всех.

— Боюсь, одной красоты недостаточно. Влюбленному всегда кажется, что его избранница — самая красивая женщина на свете.

— Но это, несомненно, правда. Она…

— Похоже, вы не находите нужных слов, месье. Возможно, я выделю ее каким-то предметом туалета… украшением. Посмотрите. Я надену на нее мантий королевы и корону.

— Месье, — закричал граф, — вы — настоящий маг.

Космо, улыбаясь, вылепил мантию и корону.

— Теперь мы располагаем изображением нашей дамы. Я возьму эту булавку.

Космо взял булавку и, зажав ее щипцами, поднес к огню.

Очень скоро она раскалилась докрасна.

— Готово. Возьмите щипцы и вонзите булавку в сердце дамы, мысленно произнося при этом ваше желание.

Ла Моль воткнул булавку в восковую фигурку.

— Вот и все, господин граф. Сохраните фигурку у себя. Пока она находится у вас с булавкой в сердце, вам обеспечен успех.

Ла Моль завернул куколку в носовой платок и бережно спрятал в карман.

— Я ваш должник, — сказал он.

— Тогда давайте пройдем в гостиную и обсудим плату, — ответил Космо. — Я — бедный человек я не могу расходовать свой дар безвозмездно.

Пятью минутами позже Генриетта вслед за Марго выскользнула на улицу; вскоре после этого Космо отправился в Лувр и попросил аудиенцию у королевы-матери. Дело, похоже, незначительнее, сказал он Катрин, когда они остались одни, но поскольку она любит получать информацию обо всем происходящем вокруг нее, он решил сообщить ей о визите двух дам. Граф де Ла Моль сильно влюблен в королеву Марго, он проткнул булавкой восковое изображение девушки и унес его с собой.

— Еще один влюбленный, — Катрин засмеялась — Господи! Эта моя дочь изумляет даже меня. Бонифаций де Ла Моль! Кажется, он принадлежит к свите герцога Аленсона. Спасибо, Космо. Несомненно, это пустяк, но ты прав — эти любовные интрижки забавляют меня.

Марго была счастлива. Она влюбилась. Ужин — предвестник будущих встреч, удался на славу. У королевы появилась масса дел — она организовывала тайные свидания, писала любовные послания.

Катрин была менее довольна судьбой. Король продолжал жить; Катрин не знала, что ей делать. К несчастью, Генриху приходилось оставаться в Польше думая об этом, королева-мать злилась на Карла, настоявшего на отъезде брата, так сильно, что была готова отбросить свою обычную осторожность. Но даже это не избавляло от проблем — Карла окружали три его кротких ангела-хранителя.

Шарлотта де Сов не добилась ожидавшегося от нее большого успеха в деле Наваррца — Аленсона. Юный герцог влюбился в женщину, как и рассчитывала Катрин, но главного желаемого эффекта это не дало. Увлечение одной красавицей не разрушило дружбы мужчин. Возможно, готовилось нечто столь важное, чему не могла помешать ревность.

Гиз, относившийся к Наваррцу настороженно, оказался прав. Последний обладал двойственной натурой. С одной стороны, Генрих Наваррский был ленивым и влюбчивым гедонистом; но следовало принимать во внимание и другую черту его характера. Не честолюбивые ли амбиции таились за его хитрыми глазами? Увлечения Генриха Наваррского были легкими, не глубокими. Он никого по-настоящему не любил и не исповедовал никакой веры. Катрин казалось, что она видит в короле Наварры собственные черты, он рос на ее глазах. На что он надеялся? Он мог стать королем Франции после Генриха и Аленсона, если у них не появятся дети. Мог ли даже ленивый провинциал оставаться равнодушным к такой перспективе? Мог ли сын Жанны Наваррской быть всего лишь глупым сластолюбцем? Что он замышляет с Аленсоном? Следовало предположить, что Аленсон готовит очередную проделку — озорные выходки требовались ему, как женщины — Наваррцу.

Марго, к счастью, была полностью поглощена Ла Молем. Катрин чувствовала, что она понимает свою дочь: дайте ей любовника, и она будет довольствоваться этим. Марго, возможно, была самым умным ребенком Катрин, она все схватывала на лету, обладала остроумием, но ее подводили неиссякаемые чувственные запросы; она расходовала свои способности, забавляясь, интригуя с многочисленными любовниками Марго была маленькой распутницей — сейчас она вела себя с Ла Молем так же бесстыдно, как раньше — с де Гизом. Она не ведала сдержанности. Ей следовало хотя бы попытаться сохранять свою новую любовную связь в тайне. Она писала любовнику откровенные послания, выдававшие ее, как и прежде Марго пора было понять, что мать любит просматривать все письма, которыми обмениваются придворные, даже если они содержали лишь любовные излияния.

Катрин имела своих шпионов в свите Аленсона и среди фрейлин Марго. С того момента, когда Руджери сообщил ей об увлечении Ла Моля ее дочерью, королева-мать регулярно читала все послания любовников.

Одна из женщин Катрин, любовница Аленсона, все сильнее увлекавшегося мадам де Сов, заигрывала сейчас с приближенными герцога; эта фрейлина, относившая послания Ла Моля Марго, пришла к королеве-матери и попросила у нее аудиенцию.

Катрин удовлетворила эту просьбу; когда они остались одни, женщина протянула ей пачку писем.

— Снова письма! — сказала Катрин. — Наш печальный Гиацинт влюблен в перо так же сильно, как и в мою дочь.

— Мадам, мой друг получил их от месье де Ла Моля и Коконна. Тут есть одно послание, адресованное Ла Молем королеве Наварры, и одно — от месье Коконна для мадам де Невер. Другие письма предназначены получателям, находящимся вне Парижа.

— Неужто наши молодые кавалеры завели романы на стороне? Им здорово достанется, если юные дамы обнаружат неверность. Я просмотрю почту и весьма скоро верну ее вам заново запечатанной. Вы свободны. Я должна знать обо всех, даже на первый взгляд самых незначительных, событиях.

— Я буду сообщать и приносить вам все.

Оставшись одна, Катрин занялась письмами. Чтение посланий, адресованных другим людям, было для нее приятным занятием. Ла Моль в своем письме уверял Марго в его вечной преданности ей, выражал надежды относительно их будущего. Она должна была встретиться с ним сегодня днем на углу Рю де ла Ваннери и Рю Монтон. Он сгорал от нетерпения. Другое письмо. Коконна сообщал мадам де Невер о своей вечной преданности, обожании, надеждах. Он просил герцогиню не забыть об их сегодняшнем свидании в доме на углу Рю де ла Ваннери и Рю Монтон…

Катрин улыбнулась. Хорошо, пусть глупцы тратят время на разврат. Это удержит их от вмешательства в государственные дела.

Она взяла письма, которые должны были покинуть Париж. Они также были написаны лично де Ла Молем и Коконна. Сломав печати, Катрин начала читать; ее тотчас охватила ярость. Она была дурой; она читала идиотские любовные послания, в то время как такие письма, как эти, тайно уходили из дворца. Они попали в руки королевы-матери явно по небрежности и легкомыслию любовников. Как давно они обманывают ее? Здесь были не душевные излияния потерявших голову поклонников, а ясные, четкие фразы заговорщиков, адресованные не глупым молодым женщинам, а маршалам Монтгомери и Коссе.