Онлайн книга «Врата скорби. Повелители огня»
|
Савинков понизил голос. – Они не так испорчены знаниями, как наши современные рабочие. И не умеют – отличать правду от лжи… – А мы? – А мы… Савинков нехорошо усмехнулся. – В том то и дело что умеем. В том то и дело… Константинополь. Долмабахче. 02 июля 1950 г
Когда-то давно – он мечтал убить отца нынешнего хозяина этого дворца. Теперь – он попадал к нему без доклада… Перевозчик – армянин взял с пожилого, внешне неприметного господина с перстнем с могендовидом на пальце один целковый за то, чтобы перевезти его через Босфор. Свежий ветер – дул с Черного моря, шевелил волосы. Некогда предназначенный лишь для прохода рыболовецких шхун и грузовозов с зерном – теперь Босфор пропускал через себя танкеры с румынской и бакинской нефтью. От громадных левиафанов – волновались воды, раскачивая утлый ялик. – Куда, господин? – спросил армянин по-русски. – К Восточным воротам. Армянин хотел сказать, что к Восточным воротам нельзя, что там постоянно дежурит охрана – но глянув на «еврея» осекся. Может и узнал. Но в любом случае – испугался. – Слушаюсь, господин… Волны ласково шлепали о борт… * * * У причудливой лестницы, напоминающей парадные некоторых дворцов. ведущие прямо на второй, а кое-где и на третий этаж – господина с могендовидом уже ждали. Несколько человек в новой форме капыкулы – личной гвардии Султана, который по совместительству был еще Императором Российским. Судя по широким кушакам и заткнутым за пояс револьверам – Собственные, Его Императорского Величества македонцы. Македонцев был целый полк, наряду с сербами, грузинами и некоторыми другими национальностями, они входили в Личный, Его Императорского Величества Конвой, который сейчас разросся до штатов полноценной стрелковой дивизии, развернутой по штатам военного времени. Македонцы – народность, жившая в горах балканского полуострова, они были настолько опасны, что оставались независимыми все пятьсот лет османского владычества на Балканах. Когда македонца хотели наказать – ему запрещали носить оружие, и он переставал показываться из дома, чтобы не опозорить себя…. – Оружие есть? – спросил молодой, усатый, темный лицом младший офицер. – Конечно, есть – сказал человек с могендовидом. – Идемте. Они поднялись по лестнице. Дворец – близко подходил к воде, в небольшом, европейской планировки саду – то тут, то там были македонцы. Завтра их наверняка сменят сербы – те носили короткие, выделанной свиной кожи безрукавки и до шести револьверов или пистолетов разом. Пройдя регулярной [95], посыпанной галькой дорожкой, они подошли к беседке. Беседка – была построена всего пару лет назад, с нее – было удобно обозревать Босфор и азиатскую часть Константинополя, она сильно походила на беседку в Ливадии, построенную у самого обрыва. Император любил сидеть здесь даже несмотря на настоятельные просьбы охраны не подвергать свою жизнь такой опасности. Но сейчас – Императора здесь не было. За столиком, плетеным из легкого ротанга – сидел человек и читал бумаги, написанные на идиш. Македонцы – не смея ступить на желтого камня ступени остались вовне беседки. Человек с могендовидом кашлянул. Человек в чиновной форме коллежского асессора, коротко стриженый, сухощавый, легкий в кости – поднял голову. – Салам алейкум советник – сказал он – как добрались? Это был генерал Николай Гумилев. Глава Разведочного отделения Генерального штаба Российской Империи. Поэт, путешественник, первопроходец, участник войны. Специалист по редким языкам – он знал их не меньше двадцати, по восьми первым составил словари на русском. Человек, учреждавший российскую резидентуру во взятом штурмом Париже… – Зачем вы меня вызвали? – спросил человек с могендовидом, подвигая стул. – Затем, что представилась уникальная возможность. Вот, посмотрите… Гумилев – подвинул материалы дела оперативной разработки человеку с могендовидом. Идиш – был рабочим языком как германской, так и русской разведки, и не вызывал затруднений ни у одного из собеседников [96]. Человек с могендовидом углубился в чтение. Генерал Гумилев вынул блокнот и начал что-то резко черкать. – Что вы пишете? – спросил человек с могендовидом. не отрываясь от чтения – стихи? Все пустыни друг другу от века родны, Но Аравия, Сирия, Гоби - Это лишь затиханье Сахарской волны, В сатанинской воспрянувшей злобе. Плещет Красное море, Персидский залив, И глубоки снега на Памире, Но ее океана песчаный разлив До зеленой доходит Сибири
[97]… – Браво… – Это я написал тридцать лет назад – насмешливо сказал Гумилев. – Верно – спокойно ответил человек с могендовидом на пальце – теперь послушайте мои: Когда принесут мой гроб, Пес домашний залает И жена поцелует в лоб, А потом меня закопают. Глухо стукнет земля, Сомкнется желтая глина, И не будет уже того господина, Который называл себя: я. Этот господин в котелке, С подстриженными усами. Он часто сидел между нами Или пил в уголке. Он родился, потом убил, Потом любил, Потом скучал, Потом играл, Потом писал, Потом скончался. Я не знаю, как он по имени назывался И зачем свой путь совершил. Одним меньше. Вам и мне все равно. Он со всеми давно попрощался. Когда принесут мой гроб, Пес домашний залает И жена поцелует в лоб, А потом меня закопают. Глухо стукнет земля, Сомкнется желтая глина, И не будет того господина, Который называл себя: я
[98]… – Браво. Браво… А как вам это? Мой старый друг, мой верный Дьявол, Пропел мне песенку одну: "Всю ночь моряк в пучине плавал, А на заре пошел ко дну. Кругом вставали волны-стены, Спадали, вспенивались вновь, Пред ним неслась, белее пены, Его великая любовь. Он слышал зов, когда он плавал: "О, верь мне, я не обману"… Но помни, – молвил умный Дьявол, — Он на заре пошел ко дну"
[99]. – Сомнительные стихи – сказал человек с могендовидом – вот, например… |