Книга Седьмая девственница, страница 41 – Виктория Холт

Меллиора сказала, что ей пора идти к сэру Джастину; я вышла из ее комнаты и пошла к себе. Некоторое время я постояла у окна, думая о Киме и о том вечере, когда был бал. Потом подошла к зеркалу и зажгла свечи. Сильно ли я изменилась с того вечера? Я стала старше, мудрее, кое-чему научилась. Много прочитала. Я становилась достойной… Кима? Нет. Себя самой, какой решила стать.

Я вытащила шпильки из волос и, тряхнув головой, рассыпала волосы по плечам. Густые, роскошные, они были красивее, чем у Джудит. Я начала проворно поднимать их в валик. Где мой испанский гребень? Где моя мантилья? Я прикрепила их и стала перед зеркалом завороженная собственным отражением. «Нарцисс несчастный — поддразнила я себя. — Самовлюбленная дурочка».

Я подошла к окну. Там, за окном, был хоровод камней, который, похоже, никогда не выходил надолго у меня из головы. Я ведь обещала себе посетить их как-нибудь в лунную ночь. Так за чем же дело стало? Я свободна, Джонни, наверное, сидит взаперти с братом, и нет опасности, что он где-нибудь поблизости. Сейчас самое время.

Скоро я была там. Как волнующе они выглядели при лунном свете. Живые! Шесть девственниц! А я седьмая. Правда ли, что все произошло как в легенде? Действительно ли они танцевали здесь? Были ли они наказаны за дерзость и обращены в камень, оставшись стоять здесь на века! Как им повезло! Внезапная смерть лучше, чем долгая, Я подумала о седьмой — той, которую затащили в стену, которую оставили там умирать; и на мгновение мне стало грустно.

Шаги! Кто-то тихо присвистнул Я в ожидании прислонилась к камню, подсознательно зная, кто последовал сюда за мной.

— Так сегодня здесь и седьмая?

Я разозлилась на себя, что пришла Джонни все-таки увидел, как я вышла из дома В тот момент я его ненавидела.

Он шагнул в каменный хоровод и ухмыльнулся мне.

— Мисс Карлион собственной персоной! — вскричал он. — Испанская леди.

— Разве есть какая-то причина, почему я не должна укладывать волосы так, как мне хочется?

— Есть все причины для того, чтобы ты их именно так укладывала, потому что тебе это очень идет.

— Мне бы хотелось, чтобы вы перестали меня преследовать.

— Преследовать тебя? Л разве я не могу прийти к Девственницам, если мне так захотелось? Они же не только твои, верно?

— Ну, раз вы пришли посмотреть на Девственниц, я вас оставляю.

— Ни к чему спешить. Я предпочитаю седьмую всем остальным шести вместе взятым. Каменные дамы не в моем вкусе. Правда, седьмая заставляет меня поверить, что и она сотворена из того же неподатливого материала. Я собираюсь доказать ей, что это не так.

— Вы не в состоянии поверить, что я не желаю ваших ухаживаний?

— Совершенно не в состоянии.

— Значит, вы еще более самонадеянны, чем я думала.

— Я вам вот что скажу, моя испанская красавица. Ты бы никогда не отвергла моих ухаживаний в определенных обстоятельствах.

— Не понимаю вас.

— У тебя всегда было ужасно высокое мнение о себе. Если б я тебе сказал: «Керенса, ты выйдешь за меня замуж?» — ты бы тщательно рассмотрела мое предложение, и даю гарантию, тебе бы немного времени понадобилось, чтобы увидеть все его преимущества. Ты такая неприступная только потому, что думаешь, будто я обращаюсь с тобой, как с любой девчонкой из прислуги.

У меня перехватило дыхание, потому что я представила себе, как живу в аббатстве, о чем всегда мечтала и что казалось таким несбыточным. Но если я выйду за Джонни, моя мечта осуществится. Я внезапно осознала, что это единственно возможный путь. И почти тут же поняла, что он меня просто дразнит.

Я надменно произнесла:

— Не желаю слушать никаких ваших предложений.

Он рассмеялся.

— Только потому, что знаешь, что того, чего тебе хочется услышать, я-то как раз никогда не произнесу.

Я отвернулась, и он схватил меня за руку.

— Керенса… — начал он.

Джонни придвинул лицо вплотную к моему, и огонь желания в его глазах встревожил меня. Я постаралась скрыть свой страх и попробовала отдернуть руку, но он не отпускал меня; его ухмыляющееся лицо по-прежнему было рядом с моим.

— Я, — сказал он, — могу быть так же упрям, как и ты.

— Вы еще не знаете, как я могу быть упряма, когда речь идет о том, чтобы избавить себя от вас.

— Ну что ж, посмотрим, — сказал он.

Несмотря на все мои старания, я не смогла высвободиться. Он привлек меня к себе, и я почувствовала, как его зубы прижались к моим. Я стояла, стиснув губы и испытывая к нему в этот момент такую сильную ненависть, что нашла в ней даже некоторое удовольствие, И все же в это мгновение Джонни Сент-Ларнстон вызвал во мне никогда ранее не испытанное мной чувство. Я почувствовала желание. Возможно, думала я позже, оставшись одна и пытаясь проанализировать свои чувства, желание относилось скорее к дому, к другому положению в жизни, отличному от того, в котором я родилась, к исполнению мечты. Я так сильно хотела всего этого, что, возможно, всякий, кто мог помочь мне осуществить мою мечту, мог возбудить во мне и желание другого рода, а слова Джонни о женитьбе заронили в мою голову подобную мысль.

Но в одном я была твердо уверена: он не должен ни на мгновение догадаться, что вызывает у меня что-либо, кроме презрения и стремления избавиться от него.

Удерживаясь в некотором отдалении от него, я сказала:

— Поосторожнее! Я пожалуюсь, если вы будете пытаться меня преследовать, и, учитывая вашу репутацию, полагаю, мне поверят.

Я знала, что Джонни ощутил некоторую перемену в моих чувствах и ожидал, что я уступлю; усыпив таким образом его бдительность, я слегка оттолкнула его, как в прошлый раз, и освободилась. Потом повернулась и гордо зашагала к дому.

Придя в свою комнату, я посмотрелась в зеркало.

Может ли это быть, спрашивала я себя? Посчитает ля Джонни Сент-Ларнстон возможным жениться на мне? А если да, приму ли я предложение?

Меня била дрожь. От надежды? От страха? От радости? От отвращения?

Я точно не знала.

В мою комнату проникал лунный свет. Я рывком села в постели. Что-то разбудило меня.

Я в опасности. Какое-то внутреннее чувство говорило мне об этом, Я в ужасе вглядывалась в темноту, так как в комнате кто-то был. Я видела очертания какой-то фигуры, сидящей в кресле.

У меня вырвался сдавленный крик, потому что фигура зашевелилась. Я думала, я всегда думала, что в аббатстве живут привидения! Теперь я это знала наверняка.

Послышался тихий смех, и я поняла, что моим посетителем был Джонни, как мне следовало догадаться с самого начала.

— Вы, — вскричала я. — Как вы посмели!

Он присел на край кровати, глядя на меня.