Онлайн книга «Я хотел убить небо»
|
Я сжал кулаки. Чтобы сосчитать эти дни, пальцев не хватит. Беатриса спросила у Камиллы, почему она так часто шепчет мне на ухо. – Это что-то про меня? – Нет. – Тогда почему ты больше не берёшь меня с собой на прогулки? – Потому что. – Ты скоро уедешь? Камилла чуть не поперхнулась. – Куда? – На море. Ты стала другой с тех пор, как туда съездила. Ты почти ничего не ешь, всё время шепчешься с Кабачком, а в школе смотришь в окно, как будто хочешь улететь. Алиса тоже заметила, и даже мальчики приходили и спрашивали, может, я знаю, что с тобой такое. Я сказала, что знаю, но что это касается только девочек. – Прямо так и сказала? – Ну да, я не хотела, чтобы все решили, что я идиотка. И Камилла крепко её обняла. – Ты совсем не идиотка, Беатриса. И я тебе обещаю, что ты будешь первой, кому я всё расскажу! – Когда? – Скоро. – А ты не разозлишься, если я буду перед остальными делать вид, что всё знаю? – Не разозлюсь. – Тогда почему ты плачешь? – Я не плачу. – А это тогда что такое, вот, под глазом? – А, это! Наверное, соринка попала. – В «Фонтанах» не бывает соринок. Ты видела, как они тут всё пылесосят? Я видела! Они даже под кровать с пылесосом залезают! – Ну, значит, эта соринка сумела от них улизнуть. Один только Жужуб никого ни о чём не спрашивал. Его родители теперь часто приезжали его навещать и иногда увозили на выходные в Париж. У него больше ничего не болит, он не носит пластырей на пальце и страшно этим гордится. – Я скоро уеду к родителям в их огромный дом, и у меня будет своя собственная огромная комната! А ещё у меня будет куча игрушек и целый собственный сад! Однажды я женюсь, и у меня родятся дети, и я больше не смогу приезжать вас навещать… Симон заткнул ему рот: – Ты достал, Жужуб. Всем плевать на твой огромный дом и твой собственный сад. Ты никогда ни с кем не делился, и на всём свете не найдётся такой идиотки, которая захотела бы любоваться твоей рожей, вымазанной тухлым тортом, и твоим жирным поросячьим пузом, и детей у тебя никогда не будет, и тем лучше для них, а здесь по тебе никто скучать не будет, можешь не волноваться. Симон иногда бывает беспощадным. Как будто у него кожа как у носорога. А с тех пор, как он стал смотреть на меня так, будто мы больше не друзья, он злится вообще на весь мир. Жужуб даже не попытался ему ответить, сидел с раскрытым ртом и ничего не мог сказать, а потом разревелся из-за «рожи, вымазанной тортом» и «жирного поросячьего пуза». На него было больно смотреть. Я положил руку ему на плечо, и Симон тогда плюнул на землю и повернулся к нам спиной. С тех пор как Симон пообещал запереть Ахмеда на всю жизнь в стенном шкафу, тот сидел очень тихо, делал уроки и никого ни о чём не спрашивал. Я не знал, что делать. Я попытался успокоить Симона, но тот сказал, что с предателями не разговаривает. – Что происходит с Симоном? – спрашивали у меня Рози и Шарлотта. – Не знаю. – И я убегал, чтобы они больше ни о чём не спрашивали. На этой неделе Симон уже второй раз драит перила из-за ругательств, которые так и рвутся из его рта. Мы с Камиллой вызвались помочь, но он сказал: «Обойдусь. Валите отсюда!», и мы застыли на месте как каменные. – Как трудно держать секрет! – Камилла выдрала вокруг себя уже столько травы, что земля была вся в проплешинах. – Да. Я, наверное, расскажу Симону, пока не стало слишком поздно. – Но мы ведь обещали Реймону ничего никому не говорить. – Я знаю. Но когда он так смотрит, это просто невыносимо. Страшнее, чем когда в тебя целятся из револьвера. Я попросил Ахмеда пойти делать уроки у Рози и подсел за стол к Симону. Сначала он делал вид, что меня там нет, но от волнения два раза переписал одно и то же предложение. – Симон, мне надо с тобой поговорить. – Что-то не хочется. – Я раскрою тебе секрет. – Мне плевать на твой секрет. Тогда я взял его книгу и бросил на пол. – Я знаю, что тебе не плевать. Иначе ты бы так не злился. – Подними книгу и вали отсюда, если не хочешь получить. – Нет. – Ну, я тебя предупредил. И он ударил меня кулаком в живот. От боли на глаза навернулись слёзы. Я ничего не видел. Решил, что не буду отвечать злостью на злость Симона, но чувствовал, что она во мне закипает. – Симон, ты мне нужен. Я ждал, что в ответ услышу оскорбление или получу ещё один удар. Но ничего такого не произошло. Ни оскорблений, ни ударов, ни злости, которая вроде бы секунду назад во мне закипала. Поэтому я вытер слёзы и посмотрел на Симона. Симон дрожал от волнения, он стоял у стола и с изумлением смотрел на свой разжатый кулак, из которого как будто улетучилась вся злость, и глаза больше не сверкали молниями. – Прости, Кабачок. Я не нарочно. И он сел на кровать Ахмеда, и я тоже. – Ну у тебя и удар, как у боксёра! – Я ощупывал живот, который всё ещё болел. – Правда? – Ага. И мы сидели так вдвоём на кровати Ахмеда довольно долго и просто смотрели в пустоту. – Реймон хочет нас усыновить – меня и Камиллу, – сказал я тихим голосом, как будто бы не хотел, чтобы меня услышали. – И вы уедете? – Да. – Когда? – Не знаю. Может быть, после благотворительной ярмарки. Всё зависит от судьи. – И давно ты об этом знаешь? – С тех пор как Реймон возил нас на море. – Честно? – Честно. – А раньше даже не подозревал? – Ну, иногда мне казалось, что Реймон на меня как-то странно смотрит. Почти так же, как на Виктора. Но я и не думал, что он попросит нас переехать к ним домой… – Значит, и ты тоже нас бросаешь? – Нет, Симон. Мы будем часто видеться. Реймон мне обещал. – Это будет уже не то. – Нет, ничего не изменится, мы останемся друзьями, как и раньше. – Нет, Кабачок. Ты больше не будешь здесь ночевать и перейдёшь в другую школу, и мы не будем видеться целыми днями, и скоро ты нас забудешь точно так же, как этот придурок Жужуб. Но он-то пускай катится вместе со своими нашпигованными баблом родителями. Но тебе я желаю настоящей райской жизни, хотя мне, конечно, страшно завидно. Заживёшь наконец по-человечески подальше от этой тюряги. Когда ты поселишься у Реймона, на нас будешь смотреть уже совсем другими глазами. Мы тут как дикие цветы, которые никто не хочет срывать. Людям нравится усыновлять малышей, а детей вроде нас, подросших, никто уже не хочет. Мы для них староваты. |