Онлайн книга «Всего лишь тень»
|
Она бросает на него взгляд, где гнев смешивается с отчаянием. – Ты сожалеешь, что я выжила? – А теперь уходи. Я не желаю больше это слушать. – Я попыталась убить себя, – повторяет она. – Потому что ты меня оставил. Он кладет руки ей на плечи. Прикосновение прожигает ее насквозь. – Ну что ж, ты была не права, что попыталась, – говорит он. – Я того не стою, уверяю тебя. А сейчас возвращайся домой и забудь меня. Договорились? Глава 31
У Маяра похоронная физиономия. А ведь Пацан пока жив. Александр, сидя напротив, терпеливо ждет, пока тот все выложит. – Алекс, я знаю, как для тебя важна работа. И я знаю, что ты сейчас переживаешь, но… – Нет, ты не знаешь, – поправляет его майор. – Ладно, скажем, я могу себе представить, что тебе пришлось пережить после смерти Софи. И пусть эта работа – все, что у тебя осталось, я думаю, что ты должен сделать перерыв. – Ты думаешь? – Я приказываю тебе сделать перерыв, – уточняет дивизионный. – Учитывая твой послужной список, Генеральная инспекция хочет допросить Лаваля, прежде чем принимать какое-либо решение. При условии, разумеется, что мальчик придет в себя. На что мы все надеемся. – Я ведь им все рассказал, – доверительно сообщает Александр. – Когда они приезжали в больницу, я сделал полное признание. Классическая mea culpa! [16] Что им еще надо? – Версию Лаваля. А пока решено отправить тебя проветриться. Я подготовил тебе отпускную ведомость, сейчас подпишешь. А если потребуется, продлишь по больничному. – Понимаю. Почему бы просто меня не отстранить? Было бы логичнее. – Не имею намерения увольнять своего лучшего копа. Ты просто должен отдохнуть и постараться переварить все, что на тебя свалилось. Вийяр займется текучкой, пока тебя не будет. – Отлично, я вижу, ты все предусмотрел. Гомес подписывает листок, бросает ручку и направляется к выходу. Маяр вскакивает: – Алекс! Послушай… У меня нет выбора. Я всегда тебя поддерживал, но тут я не вижу иного решения. Это лучшее, что я мог придумать на сегодняшний день. Я уверен, что ты вернешься к нам. Алекс громко хлопает дверью, дивизионный падает обратно в кресло. * * * Возвращайся домой и забудь меня. Конечно. Это же так просто. Так легко. Так подло. Стрелка спидометра «мерседеса» не переваливает за тридцать километров в час. Трудно различить дорогу сквозь пелену слез. Я никогда не любил тебя. Я перевернул страницу. Хук слева, апперкот справа. Хлоя думала, что еще остался шанс. Что все еще возможно и она победит. Теперь она уверена, что все потеряно. Но так и не понимает почему. В этом нет никакого смысла. Бертран не пожелал ее слушать. Копы тоже. Полное одиночество, глухая изоляция. Она падает на диван и покорно ждет новой истерики. Глаза смотрят в пустоту, сердце замерло. Я никогда тебя не любил. Слова отдаются в голове странным звоном, словно черепная коробка пуста. Хотя у нее ощущение, что она, наоборот, переполнена. – Скотина! Сволочь… Но от оскорблений ей не становится легче. Она встает, ноги едва не подгибаются. Открывает дверцы бара, оглядывает бутылки как набор возможностей. Опустошить их все? Нет, я не буду начинать все сначала… Умереть ради него. Чтобы доказать. Что я-то его любила. И что по-прежнему люблю. Смешно. Ему плевать с высокой колокольни. Кстати, а действительно ли я его люблю? Тебе больно, потому что решение о разрыве принял я… Она наугад достает бутылку. Колесо неудачи указало на джин. Это наверняка ее отключит. Она наполняет стакан доверху, колеблется и выпивает до дна. Что за пытку, что за муку она себе устроила. Ее рука цепляется за ореховый комод; взгляд останавливается на фотографиях, которые висят на стене. Отец и она. Мать, отец и Жюльета. Лиза, прямо перед тем, как… Хлоя хмурится. Это не алкоголь. Не так быстро! Она берет последний снимок, медленно подносит к глазам. Это не Лиза, на фотографии. Это больше не Лиза. Это чудовищный труп с зияющими дырами вместо глаз и гниющей плотью, отслаивающейся кусками от костей черепа. И гнусный оскал. Хлоя отбрасывает рамку со снимком, как будто она обожгла ей пальцы, и начинает кричать. * * * Хрупкий челнок опасно приближается к порогам. Он вертится вокруг собственной оси, все сильнее и сильнее раскачиваясь. Хлоя больше не чувствует себя в постели. Скорее в лодке, которая рискует разбиться в бурном течении. Ее руки хватаются за простыни, глаза пытаются сконцентрироваться на люстре, подвешенной к потолку, которая кружится и клонится в воображаемой буре. Бутылка джина пуста. Брошена в море, без всякого послания внутри. А что она могла бы написать? Спасите. На помощь. Я больше не знаю, куда плыву. Я не узнаю себя. Хлоя слышит странные звуки. Хихиканье, повторяющееся до бесконечности, душераздирающие крики. Заполняющие ее бедную голову. И звук ее изнемогающего сердца тоже. Которое несется во весь дух и не может нащупать тормоза. Нужно принять утренние пилюли. Хотя еще вечер. И быстрее, пока ее движок не лопнул, как перезрелый плод. Она пытается встать и падает на пол. Не чувствует никакой боли, на четвереньках движется по темному коридору. Добравшись до кухни, выпрямляется и достает коробку с таблетками. Две вместо одной, для надежности. По дороге обратно в гостиную она держится за стену. Может, надо выпить больше, чтобы забыться? Забыть, что ее бросили, как кусок дерьма. Забыть, что она мишень. Она берет с дивана пистолет, размахивает им перед собой. Теперь она снова стоит на ногах, отчасти чудом, и начинает смеяться. Жуткий смех, пришедший из ниоткуда. – Думаешь, ты меня напугал? Покажись, трус паршивый! Выходи на бой! Ну же, выходи!.. Где ты? Я знаю, что ты там! Она перестает смеяться, слушает издевающуюся над ней тишину. Ей чудится шум за спиной, она разворачивается и нажимает на спуск. Отдача заставляет ее потерять неустойчивое равновесие, ее отбрасывает назад. Голова жестко бьется об пол, зрение затуманивается, все вокруг двоится. |