Онлайн книга «Серьга Артемиды»
– Сейчас будет шашлык, – повторила Марина. Они чокнулись с Татьяной и выпили. – Какой шашлык?! Мама, ты с кем там?! И где? – Тонечка, мы в гостях, тут замечательные люди, родители нашей Джессики, – и мимо трубки, Тане: – Дочка волнуется. Таня покивала с пониманием. – У этих… которые алкоголики? – поразилась Тонечка. – Да нет же! – А у каких тогда? Марина не знала, у каких алкоголиков они могут быть в гостях, и повторила, что они у родителей Настиной подружки, и все отлично. – Мама, – голос у Тонечки стал подозрительным. – Ты что, выпиваешь? – Ну, конечно! – с энтузиазмом подтвердила Марина. – И уже давно!.. – С алкоголиками?! – Да не-е-ет!.. – Мам, дай мне, пожалуйста, Андрея Даниловича. Или ты там без него? – Андрей! – крикнула Марина куда-то в сторону костра. – Тебя, подойди, пожалуйста! Липницкий подошел из сумерек, на ходу вытирая руки о штаны, и вынул у нее из пальцев трубку. – Да, Тоня, это я. Мы прекрасно, не волнуйтесь. Не позвонили, потому что забыли. Ну, вот так вышло. Мама? – Он посмотрел на Марину, и лицо у него сделалось веселым. – Мама лучше всех. – Данилыч! – позвал Валера. – Куда ты опахало-то унес? У меня угли все тухнут!.. – С правой стороны опахало! – прокричал Липницкий и двинул к мангалу. – Да нет, Тоня, это я не вам, мы шашлык жарим. Абсолютно. Я же за рулем! Не волнуйтесь, ну что вы, право слово!.. И шашлык, и пирог, который Татьяна называла «лимоновый», а Марина поправляла и утверждала, что следует говорить «лимонный», вышли превосходными. Луна уже давно висела над яблонями и вишнями, стало холодно и зябко, как бывает по вечерам весной, и самовар был выпит до самой последней чашки, а Марине так не хотелось уезжать!.. Век бы так прожить – с луной над голыми деревьями, с веселой собакой, с хорошими людьми и Андреем Липницким!.. В машине она моментально пристроила ему голову на плечо, а руку на коленку. – Мне так неудобно рулить, – сказал он, и плечо под ее щекой запрыгало. – Ты что? – спросила Марина подозрительно. – Смеешься надо мной? И укусила. – Прекрати, – Липницкий захохотал. – Мы в канаву заедем. – Ты же не выпивал! – Ты же кусаешься! – Хочу и кусаюсь, – объявила Марина и опять укусила. И схватила его за другую коленку, сильно перегнувшись в сторону. Ей очень нравилось его хватать и кусать. Некоторое время она так и делала, потом поцеловала его в шею и спросила: – А зачем мы уехали? Нужно было у Тани с Валерой остаться! – Да мы уж приехали, – сказал Липницкий странным голосом. – Я давно стою. Марина страшно удивилась и посмотрела в лобовое стекло. Машина стояла перед деревянными воротами с перекладиной. Над воротами чугунной вязью было выведено какое-то слово, непонятное. – Я сейчас, – сказал Липницкий. – Подожди меня. Без него ей моментально стало скучно и как-то тоскливо. Зачем он ушел от нее? Она только-только его нашла, и так весело им было вместе, а он взял и куда-то делся! Впрочем, он быстро вернулся. Перекладина поднялась, ворота распахнулись, и они заехали. По обе стороны асфальтовой дорожки горели матовые шары, а за ними, в лесу, было совсем черно. – М-м-м, – удивилась Марина. – Уже ночь, да? – Еще не совсем. – А здесь есть волки? – Здесь полно волков. – Какой ужас, – сказала Марина. – Черьку нельзя выпускать. Весенние волки голодные и злые. Почему ты все время надо мной смеешься? – Что ты, что ты, – испугался Липницкий. – Как такое возможно! Возле домика с невысоким крылечком и двускатной крышей он за обе руки вытащил Марину из салона. Она моментально обняла его, пристроила голову на плечо и опять поцеловала в шею. – Маринка, – сказал Липницкий. – Угомонись. Мы с тобой старые люди!.. – Я не старая, а молодая, – объявила Марина Тимофеевна. – Что ты меня держишь, как будто я ходить не умею! – А ты умеешь? Марина ущипнула его за попу. Получилось не очень из-за плотных брезентовых штанов и свитера, попавшегося под руку. – Пойдем! Давай, давай!.. – А куда мы идем? – осведомилась она. – В дом, – сказал он, вставляя ключ в замок. – Пойдем лучше гулять. Я никогда не гуляла по ночам!.. Ни-ког-да! В доме было тепло и пахло, как в бане – разогретым деревом, травами и чистотой. Свет с улицы длинными голубыми полосами лежал на досках пола. Марина наступила в такую полосу, как в воду, и зажмурилась – она была уверена, что лунная вода окажется студеной. Ничего не произошло, и она еще раз наступила. …Где я, подумала она. На луне? Или, может быть, это не я?.. Липницкий твердо прихватил ее под локоть, довел до кровати, поставил, сам сел на край и стал стягивать с нее штаны итальянской работы. – Тебе понравились мои новые штаны? – тут же спросила Марина. – Страшно, – признался Липницкий. – Повернись, мне так неудобно. Марина повернулась. Он кинул штаны в кресло и расстегнул молнию ее толстовки. – Ты неприлично себя ведешь, – заметила Марина. – Это точно. Она запрыгнула на кровать – ей казалось, что как пиренейская лань, а на самом деле довольно неуклюже, – обняла его за шею и повалила. – Теперь я тебя буду раздевать!.. – И стала тянуть с него свитер. Он морщился и кряхтел. – Что такое? – спросила Марина грозно. – Что ты рожи корчишь? Тут он вдруг захохотал, громко и свободно. Она посмотрела ему в лицо – хохочет-заливается! Ну, что это такое, а?.. У нее любовная сцена, а у него какая? – Ну и пожалуйста, – сказала она и улеглась. – Как хочешь. Он запустил обе руки ей в волосы, взял ее за голову и поцеловал. – Я хочу вот так, – сказал он серьезно. – И можно еще так. И опять поцеловал. Марина моментально забыла, из-за чего она только что на него рассердилась. Целоваться с ним было приятно, щекотно и радостно. Она поудобнее пристроила голову на непривычной подушке, обняла его обеими руками, прижалась, вздохнула. – Что ты вздыхаешь? – на этот раз спросил он. – Я не вздыхаю, – сказала Марина. |