Книга Дом соли и печали, страница 27 – Эрин А. Крейг

Папы не было уже больше недели. Он не прислал письма, добравшись до места назначения, и Мореллу охватила паника: больше всего она боялась, что проклятие настигнет и его. Когда мы наконец получили письмо, она схватила конверт с серебряного подноса и убежала в спальню, чтобы прочитать его в одиночестве.

Ее беременность стала видна невооруженным глазом: небольшой, едва заметный животик за короткое время увеличился и округлился. Ребенок рос слишком быстро. Мы вызвали акушерку с Астреи, и, когда она вышла из покоев Мореллы, ее лицо выражало неподдельную тревогу.

– Близнецы, – сообщила она. – Причем очень активные.

Акушерка дала мне бальзам, который нужно было втирать в живот Мореллы дважды в день, и сказала, что ей необходимо больше отдыхать, лежать с поднятыми ногами и меньше переживать.

Я снова допустила несколько ошибок в произведении и, с досадой ударив по клавишам, взяла ноты, чтобы разобрать сложный фрагмент. Тут в Синюю гостиную заглянула горничная.

– Мисс Аннали, – обратилась она ко мне с небольшим поклоном. – К вам пришел некий мистер Эдгар Моррис.

У меня перехватило дыхание. Эдгар в Хаймуре?

– Ко мне?

– И к мисс Камилле.

– Я не видела ее после завтрака, но думаю, она в своей комнате.

После бала Камилла закрылась в своей спальне и огрызалась каждый раз, когда кто-то пытался нарушить ее покой. Дрожащими руками я подобрала свои юбки. После прогулки с Фишером я написала папе десятки писем, рассказывая о своих подозрениях и умоляя скорее вернуться домой. Однако все они в итоге оказались в камине: я боялась, что со стороны это будет выглядеть как бред сумасшедшей. Письмом здесь не обойтись. Как можно облечь в слова темные мысли и образы, захватившие мой разум?

– Здравствуйте, мисс Фавмант, – поздоровался Эдгар, войдя в комнату. Он вновь был одет во все черное и по-прежнему соблюдал строгий траур.

Я повернулась к нему, все еще сидя на крутящемся стуле, в то время как он рассматривал убранство гостиной, бесконечно далекое от траурного. Зеркала, освещенные канделябрами, вызывающе блестели, и, даже несмотря на пасмурное утро, комната выглядела гораздо более жизнерадостно, чем в последний раз, когда Эдгар видел ее.

– Мистер Моррис.

Это было крайне невежливо, но я продолжала сидеть, поскольку не могла пошевелиться от удивления. Я словно увидела Эдгара другими глазами: теперь я видела детали, которых не замечала раньше. Прямо над верхней губой у него был небольшой шрам. Наверное, Эулалия не раз целовала эти губы. А это руки, которые Эулалия, несомненно, с трепетом держала, когда он тайком сделал ей предложение. Гладила ли она его по этим светлым волосам? Снимала ли очки в роговой оправе, чтобы посмотреть в его слегка косящие карие глаза? Какие секреты Эулалии хранил этот человек?

– Мистер Моррис, какой неожиданный сюрприз, – послышался за дверью голос Камиллы.

Эдгар по-прежнему стоял на пороге и не знал, что делать дальше.

– Аннали, ты уже попросила чай?

Я мотнула головой.

– Все в порядке, мисс Фавмант. Я ненадолго, – запинаясь, произнес Эдгар и протянул руку, словно пытался остановить Камиллу.

– Марта! – крикнула она, проигнорировав слова нежданного гостя. – Скажи поварихе, что нам нужен чай и, возможно, вчерашнее лимонное печенье.

– Да, мэм.

– Присаживайтесь, мистер Моррис. Аннали!

– Что? – спросила я, упрямо не желая вставать.

– Ты ведь к нам присоединишься?

Выдержав долгую паузу, я наконец поднялась:

– Конечно.

Марта закатила в комнату чайный столик. Камилла как старшая налила всем чаю. Когда все было готово, она выпрямилась и внимательно посмотрела на нашего гостя.

– Чем мы можем вам помочь сегодня, мистер Моррис?

Он сделал глоток чая, собираясь с силами перед разговором.

– Я хотел извиниться за свое поведение на рыночной площади. Боюсь, я был немного не в себе в тот день. Я очень удивился, увидев вас обеих в городе. К тому же вы выглядели так… – Он стиснул зубы. – В общем, ваши лица напомнили мне об Эулалии. И я совершенно растерялся. А еще… Я надеялся поговорить с вами. О… той ночи.

Если Камилла и удивилась, она явно умела скрывать свои чувства лучше меня.

– А что вы знаете о той ночи? – спросила она, помешивая чай с таким спокойствием, что ложка ни разу не звякнула о фарфор.

– Я думаю, я могу сейчас сказать об этом: я был там… когда это произошло, – сказал Эдгар, поежившись.

– Я знаю, – едва слышно прошептала я.

Эдгар удивленно вскинул брови:

– Эулалия говорила вам обо мне?

Я покачала головой:

– Надпись. На медальоне…

Эдгар нервно протер лоб платком. Даже он был черного цвета.

– Я удивился, увидев его на похоронах на ее шее. Она никогда не носила его при жизни. Мы держали все в тайне.

– Наверное, медальон был на ней в момент падения, но никто просто не обратил на это внимания… Рыбаки, обнаружившие ее тело, прочитали надпись. Если бы не они, я бы никогда не узнала, что Эулалия была помолвлена.

– Помолвлена? – усмехнулась Камилла. – Что за бред! Эулалия не была помолвлена.

Эдгар сполз на край стула и пристально посмотрел мне в глаза.

– Как вы узнали, что это я? Мы всегда были очень осторожны.

– Я нашла карманные часы с прядью волос в ее тайнике. Но я поняла, что это вы, только когда вы сняли шляпу на рыночной площади.

– Вы нашли часы?!

– Какие часы? Аннали, что происходит?

Эдгар впервые по-настоящему улыбнулся:

– Я был уверен, что они давно в море. Я подарил их Эулалии вместо кольца.

Камилла разинула рот от удивления:

– Кольца?

Я потерла лоб:

– В ту ночь, когда Эулалия… она собиралась бежать с Эдгаром из Хаймура.

– Это какая-то шутка? – расхохоталась Камилла.

Эдгар покачал головой.

– Я вам не верю, – сказала Камилла. – Эулалия была наследницей Хаймура. Она никогда не уехала бы отсюда. На ней лежала большая ответственность…

– …которой она никогда не хотела.

Он не лгал. Папа постоянно таскал Эулалию по верфям Васы и заставлял штудировать учетные журналы и бухгалтерские книги. Сколько раз я, сидя за роялем, наблюдала, как она засыпает под папины лекции об истории нашего рода.

– Даже если это правда, она никогда не вышла бы замуж за бедного подмастерья часовщика. Она всегда желала лучшей жизни.

– Камилла!

Она бросила на меня испепеляющий взгляд. Эдгар пропустил ее оскорбительные слова мимо ушей.