Онлайн книга «Знак вурдалака »
|
– Не я, господин статский советник. Я в те поры уже был в Москве. – А после того, что сообщил капитан-исправник, надобно там сыск учинить. Волкова нет. Стало ехать еще раз! – Я там едва голову не сложил в прошлый раз. – На то ты и чиновник, дабы на государевой службе рисковать. Нам надобно правду знать. – Но для продолжения следствия нам надобного дождаться возвращения господина Волкова. Он именно по сему делу в поездку и отправился. – Нам некогда ждать возвращения господина Волкова, Иван Карлович. Знаю я как в имении своем гостить. Сначала баня и пир, а утром похмелье. Затем охоты на зайцев. Сколь ждать его будем? Ехать нужно немедленно, дабы слухи пресечь, которые могут иметь распространение. До Москвы от Архангельского недалеко. А сего допустить нельзя. – Но мы ведем следствие! – Долго! Повеление было высочайшее расследовать скоро и со всем тщанием! А сколь времени прошло? И скажет государыня, что мы рвения к службе не имеем! А сие вредно для карьера моего и твоего такоже, сударь! – Не думаю… – А ты и не думай, Иван Карлович! Выполняй приказ! В Архангельском все слухи пресечь! С тобой поедут пять полицейских чинов. Из имения никого не отпускать! Пусть все холопы там и сидят до окончания разбирательства! – Стало быть, не следствие вести, а следить за тем, чтобы слухи не поползли? Так? – спросил Тарле. – Нет, не так! Ты, господин коллежский асессор, следи за языком! С кем говоришь? Я статский советник! Я начальник канцелярии! Ехать тебе немедля! И еще одно! – Что, ваше высокоблагородие? – С тобой поедет Дурново. – Как? – Коллежский регистратор Дурново отправиться с тобой в Архангельское! Порфирий немалый опыт имеет, хоть чин его и невелик. – Но… – Поедет! – сказал Зотов. – Дак мешать токмо будет! – Не говори такого при нем. Весьма обидчив бывает Порфирий Кузьмич. И более об сем толковать нет надобности! Я отдал приказ! Тарле понял, что спорить бесполезно и сказал: – Все исполню, ваше высокоблагородие. – Вот так оно лучше. А то спорить все мастера. Кто же дело станет делать? – Я отправляюсь в имение Кантемиров, ваше высокоблагородие! – С богом! Он откланялся и вышел из кабинета начальника канцелярии… Хроника событий: января, года 1733-го от Рождества Христова. Знаменское. Имение Волковых. Распорядительница покоев барыни жила имении на положении хозяйки. Господа наезжали только летом, а зимой кто станет в древне сидеть? Зимой дворяне на Москву подавались к балам, раутам, маскарадам. Тем более что и императорский двор проживал ныне в Москве. Вот и командовала она слугами и дворней и все её слушали. Ведь имение барыне принадлежало, а, стало быть, Матрёна, доверенная Елизаветы Романовны, была выше иных. И вот приключилась напасть. Барин со своим гостем желают с ней говорить. Сразу уразумела она, что разговор будет не простой. С чего это не знает муж, где его жена обретается? Может ссора между ними вышла? И как все из-за сего обернется? Приказчик Семен так и зыркает глазами. Давно он точил зубы на Мартрену. – Барин тя видеть желает, – нагло сказал он, скаля зубы. – Дак уже передали мне приказ. Как из бани оне выйдут, я приду. – Видать кончились твои деньки, Матреша? – С чего вдруг? – Барин не просто так зовет тебя. Может и не быть тебе здеся главной. – Барыня меня назначила. Она и снимать станет, коли угодить не смогу. А без барыни никто меня не тронет. – Иш смелая какая. Али слово барина тебе не в указ? – Дак я барыне принадлежу, как и ты. И она здесь хозяйка. А барин током муж ей. Ныне же они видать не в ладах. – Оно может после разговора твоего с барином, мне быть здеся первым. А тебя на Москву. – Чего я там не видала? – спросила женщина. – Барин те скажет, чего. Семка оно конечно болтун и враль. Но ныне Матрена испугалась допроса. А коли и вправду её на Москву на правеж заберут? Ведь могли некие слуги на неё наклепать всякого. Не она ли вчера приказала выдрать ленивого Агашку? А язык у него без костей. Да и мать Агашкина Ефросинья зло затаила – змеюкой смотрит. В кабинете у барина Матрена спросила: – Не могу взять в толк, барин, али ты мне верить перестал? – С чего взяла сие? Мы говорить с тобой хотим. – Но слуги в дому иное шепчут. – Матрена, твоя барыня пропала. И дело сие не простое. – Не могла Елизавета Романовна пропасть. – Но где она? В Москве её нет. Писала она мне, что сюда отправилась. Но и здесь её нет. – Мне ли холопке знать про сие? Как барыня порешила, так тому и быть. Про то не меня спрошать стоит, но барыню Елизавету Романовну. Степан посмотрел на де Генина. Толку не будет от сего допроса. Но доктор сдаваться не собирался. – А скажи мне, Матрена, давно ты барыню свою знаешь? – Что сказать изволили? – Давно ли ты барыню свою знаешь? – повторил вопрос доктор. – Дак много лет уже. – Много это сколько? Двадцать? – Точно не упомню. Но двадцать должно быть, и знаю барыню. С детских лет при ней состою. – Стало быть, с четырех лет ты барыню знаешь? – С четырех? – Но сколько твой барыне лет ныне? – Да не ведаю того, барин. – Хорошо, Матрена. А тебе лет сколько? – Чего? – спросила женщина. – Я спрашиваю тебя, по паспорту ты какого года рождения? Или и сего не ведаешь? – Какого года? – Да, в каком году ты родилась? – Дак в лето от рождества Христова 1702-го. – А барыня тогда твоя уже была? – Дак, стало и была, – ответила Матрена. – Она меня маленькой на руках качала. – Как так? – спросил лекарь. – А как малышей качают, барин? – Но ежели барыня твоя 1709 года рождения, а ты 1702-го, то никак качать она не могла тебя. Стало быть, барыне твоей больше лет, чем 24. Как же так, Матрена? – Да я разве могу сие ведать, барин? Де Генин посмотрел на Волкова и спросил по-немецки: – Видал, Степан Андреевич? Вот тебе и Вода жизни. Должно больше лет жене твоей, чем она сказала. |