Книга Знак вурдалака , страница 98 – Владимир Андриенко

– И следов кинжала более не было? – спросил Волков.

– Нет, – ответил Шубин. – Нигде более не всплывал он. А после смерти князя Дмитрия Кантемира в 1723 году никто более и не мог сказать, бы ли на деле тот кинжал, или все сие не более чем выдумка.

– А ныне тот кинжал снова появляется в деле о вурдалаке. Два лезвия – две тонкие иглы. И на шее стряпухи Дарьи был след от тех лезвий. Или что-то путаю, Степан? – спросил Гусев у Волкова.

– Все так и было, Ларион Данилович. И сказал Войку, что сие след от зубов вурдалака.

– Стало быть, кто-то в доме Кантемира решили свойства того кинжала опробовать, – подсказал Шубин.

– Но кто? Ведь кинжал был похищен? – спросил Волков.

– Все указывает на то, что кинжал был! – сказал Шубин.

– А что указывает? Кто видел сей кинжал? Возможно, что некто специально заставил нас про сей кинжал вспомнить. И мы про него вспомнили. Но если то самое зелье внутри кинжала жизнь продлить способно, отчего Кассандра свою не продлила? Отчего сам Дурново им не воспользовался. Он уже не молод.

– Возможно, что не знали они как правильно им пользоваться, – предположил Шубин. – Точно вам мог бы рассказать князь Дмитрий Кантемир. Но он помер. А вот Порфирий Кузьмич жив…

Степан вошел в комнату к лекарю Шарлю де Генину.

Тот читал медицинский трактат в кожаном переплете. Когда скрипнула дверь, он поднял голову.

– Степан Андреевич? Рад тебе, друг дорогой. Ты хорошие вести принес? По глазам вижу, что принес!

– Нет более дела о вурдалаке, Карл Карлович!

– Как нет? – Генин подскочил в кресле.

– Не знал я точно кому верить могу. Не знал и подозревал каждого. И тебя, Карл Карлович. Не знал, кто стоит за сим делом. А ныне знаю!

– Знаешь?

– Знаю. И простой холоп мне ключ к сему делу дал.

– Какой еще холоп?

– А лакей князя Кантемира именем Данило. И ныне я почти все узелки связал.

– Не понял тебя. Что за Данило такой? Расскажи, Степан Андреевич.

– Но хочу тебе сказать в самом начале, Карл Карлович, что нет никакой Воды жизни.

– Вот как? – де Генин побледнел. – Но сего быть не может! Сколько упоминаний есть об этой воде.

– А вот мне только что, один человек поведал о Мертвой воде.

– Как ты сказал?

– «Мертвая вода», или «Вода смерти».

Волков рассказал доктору все, что слышал от Шубина.

– Так это она и есть, Степан Андреевич! – вскричал де Генин. – Вода жизни и вода смерти! Как верно заметил твой Шубин, малое количество лечит, а большое убивает!

– Но самого кинжала никто не видел!

– И что с того? Никто не видел, не означает, что его нет.

– Сказка, да и только! Как все сложилось, Карл Карлович. Я прибыл в дом Кантемира, и он мне историю с Тишкой поведал. Затем я был у тебя дома, и ты мне рассказал о валашском замке рода Кантакузенов.

– Все верно, Степан Андреевич. И там я слыхал историю про старика восставшего из могилы. В деревушке неподалеку от замка помер старик и через два дня после похорон явился он ночью к своему сыну. И просил дабы ему поесть дали. Старика накормили и он ушел. Но спустя неделю снова явился и сына его нашли утром мертвым.

– Именно! Но не стану спорить за ту историю в далеком замке. А вот на Москве у нас все по-иному было!

– И как же это было?

– Дак не было вурдалака! Не было. Стряпуха Дарья соврала о том, что приходил Тишка. И ей за ту ложь заплатили. И это её потом и сгубило. Не захотел тот, кто за всем стоит, допустить, чтобы она мне правду рассказала.

– Но следы на шее у стряпухи? – спросил де Генин. – Вспомни, Степан Андреевич. И тебе на это твои начальники укажут, коли надобно будет про вурдалка вспомнить.

– Это подстроено, Карл Карлович! И пытка Дарьина со смертельным исходом была подстроена. И смерть Тишки в каземате, куда я упрятал его, была подстроена.

– Но тогда получается, что в вашем ведомстве некто стоит за сим? Так?

– Так, Карл Карлович. И стоит нам с тобой навестить старуху, что деньги в рост дает!

– А она какое касательство к делу имеет? – спросил лекарь.

– Идем со мной и узнаешь!

– Я готов, Степан Андреевич…

Старуха сидела у камина. Огонь ярко пылал и поленья, осыпаясь на решетку, выдавали целые снопы искр. Она не одергивала руки.

Рядом стоял небольшого роста мужчина в теплом на меху плаще.

– Зима стоит холодная ныне, – сказала старуха.

– Да, – согласился мужчина. – Зима как по заказу.

– С чем пришел? – спросила она. – Погреться?

– Пришел сказать тебе, что твой час пробил.

– Ты про что? – спросила она.

– Я вестник смерти.

Старуха засмеялась:

– Неужели пришел пугать меня смертью? Я живу уже слишком долго. В моей голове словно сошлись два человека. То тяжело. Они разрывают меня на части. Иногда я просто жадная старая процентщица. Я дрожу за свое серебро и боюсь, что у меня его захотят отнять. Но сия мерзкая старуха противна мне.

– Ты ведь и вправду очень стара. Дни твоей молодости прошли безвозвратно.

– Что такое внешняя сторона? Это ничто.

– Значит, смерти ты не боишься?

– Нет, – сказала она.

– Врешь! Ты желаешь начать все снова! Разве не так?

– Начать? – усмехнулась старуха. – Что я могу начать, если пришел мой конец?

– Некогда получила ты ценную вещь на хранение. Или забыла, отчего тебе тогда было дано так много?

– Мне дали вот этот дом и много денег. Я стала богатой. Но я вчетверо умножила серебро, которое получила. И ныне могла бы отдать свой долг с процентами.

– Никто не требует с тебя долга. Я не про эти ценности говорю. Я о том предмете, который вывезла ты тогда из дома Кантемиров. Смотри в мои глаза!

Мужчина «впился» глазами в глаза старухе. Она смотрела на него не мигая и не шевелясь. Затем он произнес:

– Мы встретимся снова у двери. Перед тем часом, когда двери суждено отвориться. Твой час пробил, и твоя дверь скоро будет открыта.

Старуха очнулась.