Книга Жертва, страница 28 – Дженна Кеннет

– Хочешь сказать, что тебе трахать их не хочется?

– Крошка, – Конор осуждающе поглядел на меня, словно я ляпнула откровенную глупость. – Я ведь уже говорил тебе, что я эстет.

– Разве эстетам запрещено заниматься сексом? – настаивала я.

– Нет, – произнес он. – Просто я никогда не действую первым.

Я старалась понять, что могли означать эти слова Конора. Неужели он не сделает первый шаг, пока я сама не попрошу его об этом? И почему он вообще ведет себя так странно?

Тогда ночью, в его комнате, он на самом деле не сделал ничего, чтобы забраться ко мне в постель. И даже в машине, когда ему стоило всего лишь надавить на меня посильнее, он не стал этого делать. Безумные, непонятные игры Конора сбивали меня с толку.

Мы смотрели вниз, на блики зажженных фонарей, сидя друг возле друга. Я старалась не обращать внимания на то, как сильно распухла моя ушибленная лодыжка. Сырой ветер трепал мои спутавшиеся локоны, и с каждой минутой мне становилось все холоднее.

Конор развалился на земле, не слишком беспокоясь о том, что отовсюду вокруг нас растекались струйки мутной грязи.

Когда мы покидали колледж, он отдал мне свою куртку, и теперь оставался практически раздетым. Но, судя по всему, ни сырость, ни холод не могли отвлечь его от своих мыслей.

– Конор, – робко прошептала я.

– Да, крошка?

– Я замерзла. Давай вернемся в машину.

Он пристально посмотрел на меня, повернув голову и оторвавшись от пейзажа, расстилавшегося у наших ног. Казалось, что он обладал какой-то странной способностью считывать все, о чем я только думала.

Потому что он внезапно ухмыльнулся, а затем сухо произнес:

– Как скажешь.

Обратный путь к разбитому Порше занял куда меньше времени, потому что мы уже не обнимались, стоя на обочине, а я старалась идти по белой полосе посреди дороги, где было меньше всего грязи и луж. Как и прежде, ни одной машины на нашем пути не встретилось. Здесь никого не было, кроме нас.

Когда впереди показался черный бампер автомобиля, Конор внезапно остановился и попросил меня подойти.

– Сними с себя всю одежду, крошка, – прошептал он мне на ухо.

– Ты с ума сошел?

– Здесь все равно никого нет, – проговорил он, а затем стащил с себя тонкую футболку, бросив ее прямо на дорогу.

Расставив руки в стороны, как будто собираясь взлететь, он отбросил взлохмаченные светлые пряди со своего лица и засмеялся.

На нем оставались только узкие темно-серые джинсы и грубые черные ботинки. Порывы ветра тут же разбились о его спину, но он продолжал громко хохотать, запрокинув голову к ночному небу.

– Господи, ты совсем безнадежен, – прошептала я.

Меня начала бить сильная дрожь. И я совсем не была уверена в том, что винить за это стоило пронизывающий ветер.

Сопротивляться Конору было бесполезно. Его дикая игра уже полностью поглотила меня. Мои руки сами собой сбросили на асфальт куртку, а затем заледеневшие пальцы стянули вниз остатки разодранного платья.

Прежде, чем я осознала, что мы оба делаем, я уже оказалась раздетой, стоя на ночном шоссе. Нелепый комплект кружевного белья пропускал холодные порывы, и мои соски тут же затвердели, покрывшись мурашками.

– Сними все, – спокойно приказал Конор, а затем подошел к Порше и исчез на мгновение внутри.

Спустя долю секунды темноту сентябрьской ночи разрезала оглушительная музыка. Он вынырнул из машины и направился ко мне.

Дрожащими руками я старалась снять с себя врезавшиеся в плечи кружевные бретельки, но они упорно не желали покинуть мое тело.

Конор уселся на крышку багажника, широко расставив ноги. И наблюдал оттуда за мной, как будто терпеливый охотник. Когда тонкие черные трусики закружились в порыве ледяного ветра и унеслись прочь, я осталась на шоссе совсем без одежды. Мои ботинки валялись возле моих голых ступней.

Я ощущала твердые камешки под своими подошвами, ледяные брызги мелкого дождя на коже спины и живота. И почему-то мне тоже захотелось смеяться.

Я была живой. То, что я чувствовала сейчас – это было так ново и странно, не изучено и невероятно. Ветер бил меня со всех сторон, но холодно больше не было. Мои волосы метались вокруг лица, путаясь и налипая на губы. Конор продолжал молча наблюдать за мной, все так же раскинувшись на багажнике.

Нас могли увидеть в любое мгновение. Кто угодно мог проехать мимо. Снизу могли услышать громкую музыку или кто-то бы заметил наши силуэты в свете разбитых фар Порше. Но сейчас мне казалось, что все это не имело никакого значения. Безумие Конора пробралось в мою голову, просочилось в мои вены. И я с радостью приняла его, поддавшись сумасшествию.

Я медленно двигалась вперед, наступая кончиками пальцев на холодный мокрый асфальт. Мое сознание застыло, парализованное присутствием Конора. И он терпеливо дожидался момента, когда его новая жертва намертво запутается в расставленных силках.

Он помог мне забраться сверху на разбитый Порше, протянув одну руку. Я легла рядом с ним, чувствуя, как сжались от заледеневшего металла мышцы моей спины. А затем Конор коснулся своими пальцами моего живота, медленно двигаясь вниз.

Когда его большой палец оказался внутри меня, я схватила Конора за сырые светлые волосы и притянула к себе. Но он не позволил мне жадно впиться в его губы.

Вместо этого он дразнил меня, едва касаясь кончиком языка моих губ, пока я не застонала от нетерпения и разочарования. Тогда он наконец широко открыл мой рот своим языком, а затем глубоко проник им внутрь.

Сначала Конор был осторожным и нежным. Казалось, что он осматривает пойманную в ловушку добычу и не решается подойти к ней слишком близко. Но когда он осознал, что жертва не сумеет спастись, он изменился.

Вынув язык из моих раскрасневшихся губ и прервав поцелуй, он неожиданно схватил меня за шею и стащил вниз, прямо на ледяной асфальт. А затем навалился сверху. Продолжая держать меня одной ладонью за горло, он расстегнул свободной рукой ширинку на джинсах и перекатился на спину, увлекая меня за собой.

Теперь я лежала сверху на нем, все еще удерживаемая его ладонью. Он не сдавливал мою шею слишком сильно, но и не давал мне вырваться.

Конор уперся ногами в землю и резко приподнял бедра. В ту же секунду внутрь меня ворвалось что-то горячее и твердое. Рука Конора переместилась с моего горла на мое лицо, размазывая остатки макияжа по коже. А потом он раскрыл мои губы своими пальцами и засунул их мне глубоко в рот.

Когда Конор вновь перекатился, заставив меня оцарапать спину о холодные камни шоссе, его движения стали резкими и грубыми. Каждый раз, когда его пальцы проникали глубже в мое горло и у меня сводило мышцы живота от рефлекса вытолкнуть их наружу, его член проникал в меня все сильнее.