Книга Тайна оберега, страница 52 – Татьяна Милях

Отгоняя заполнившую грудь тоску, Левашов вздохнул и открыл глаза. Взирая на сверкающую серебром лунную дорожку, соединяющую зыбким мостом берега реки, Евсей погрузился в раздумья. Неожиданно ночную тишину нарушили звонкие девичьи голоса, и мелодичная песня, струясь по глади воды, заполнила очарованием округу. Княжич разглядел на противоположном берегу девушек. В свете полной луны селянки водили хоровод, и их силуэты в белых длинных рубахах отчётливо вырисовывались на фоне черноты невысокого холма. Евсей беззлобно хмыкнул.

– Вот ведь бестии…Понравилось по ночам резвиться.

Кружась в хороводе, девушки спели несколько песен и, громко смеясь, помчались к реке. Шумно рухнув в воду, они ныряли, брызгались и шутили, а Евсей с грустной улыбкой наблюдал за беспечными игрищами селянок. Неожиданно неподалёку послышался всплеск, и из воды показалась девица. Левашов подивился её умению плавать: не каждому парню под силу одолеть быструю реку. Ожидая, что, заметив чужака, она испугается и поспешит вернуться к подругам, Евсей подбросил в костёр ветку. Пламя, жадно ухватив добычу, взметнулось весёлыми искрами, и незнакомка вместо того, чтобы скрыться в воде, с интересом взглянув на мужчину, направилась к берегу. Княжич удивлённо захлопал глазами. Мокрая тонкая сорочка повторяла все изгибы женского тела и просвечивала настолько, будто на девушке вовсе ничего не было надето, но она, не смущаясь, продолжала выходить из воды. Представ во всей красе, незнакомка улыбнулась:

– Ну что, княжич, оробел? Разве я не хороша?

Действительно оторопев, Евсей, не в силах отвести глаз, таращился на бесстыдницу. Нет слов, как девушка была красива. Лунный свет придавал её коже матовую бледность, и казалось, будто она высечена из дорого мрамора. Тёмные волосы, несколько прикрывая женственные формы, тяжёлой густой гривой спадали ниже колен. На мягких губах играла манящая улыбка, а глаза, подчёркнутые тёмным изгибом тонких бровей, напоминали бездонные омуты. Но блеск её глаз пугал, он казался холодным и зловещим, а взгляд и вовсе затягивал гибельной трясиной.

– Хороша, – наконец выдохнул Евсей.

Девушка засмеялась, и её смех разнёсся журчанием ручья.

– И что, Евсеюшка, так же хороша, как Таянка твоя? Или краше буду? – пристально взглянув на князя, прошелестела незнакомка.

Левашов с недоумением уставился на красавицу. Целый день пути отделял его от Хлепени, откуда она могла узнать о Таяне и о нём? Словно услышав, о чём думает княжич, девица улыбнулась:

– Да тут по реке близёхонько… Видала я зазнобу твою прошлой ночью. У обрыва стояла. Я уж надеялась сестрицей моей станет, – задумчиво пропела незнакомка, но вдруг, недовольно скривившись, прошипела: – Только вот другая девка мимо проплыла и напугала глупую. Жаль, не вовремя водяной царь выпустил с глубины утопленницу, – вздохнула красавица, и Евсей догадался, кто перед ним.

Ему, конечно, приходилось слышать о русалках. Да как же о них не слышать, когда каждый год праздники девам речным справляют и всячески их задабривают. А на Купалу – так девушки в русалочек ещё и рядятся. Но вот чтобы так наяву встретиться… «Не к добру это», – понимал Левашов.

А девица, сверкнув глазами, вновь улыбнулась, но только от той улыбки не по себе сделалось княжичу, да и блеск русалочьих глаз обдавал глубинным хладом.

– Так как? Краше я девки твоей глупой или нет? – не унималась она.

Смерив незнакомку долгим взглядом, Евсей ответил:

– Нет, не краше.

Русалка звонко расхохоталась, а потом, вновь сделавшись серьёзной, проговорила:

– Вон оно как… А что ж тогда отказался от неё? Посмеялся над горемычной и оттолкнул… Обидел…

Евсей, наклонив голову, угрюмо молчал, а девушка подошла и, присев рядом, взялась ластиться:

– Может, и я тебе любой стану? А Евсеюшка? Зацелую, заласкаю, закружу. Сразу забудешь девку свою безродную.

– Уж больно руки у тебя холодные, – отстранив от себя нахалку, поморщился княжич.

– Так это только поначалу, – томно вздохнула она. – А как обнимешь, так сразу потеплею. Согрей меня, сокол ясный. Истомилась я без ласки человечьей, – вновь прижалась девица к плечу Левашова.

– Извини, не могу, – не зная, как отвязаться от нечисти, нахмурился он.

– Устала я на глубине одна-одинёшенька жить… Извелась душа между мирами скитаться, на волю просится, успокоения жаждет. Приголубь ты меня, – тоскливо взмолилась русалка.

– Так что ж тебе мешает успокоение получить?

– Так обида жгучая изводит… Изнутри жжёт, искупления требует.

– Что за обида?

– Так был у меня суженный. Любила я его больше жизни. А он, как ты… Посмеялся только… Вот и не могу успокоения найти. Любви сердечко просит.

– Так знаешь же, не люблю я тебя.

– А любить и не обязательно, – ворковала нечисть. – Ты согрей меня только. Как сороковой парень меня обогреет, так сразу водяной царь и отпустит меня. Душа человеческая высвободится из русалочьего облика и устремится на небеса. Чего тебе стоит, Евсеюшка? – нашёптывала она, и княжич чувствовал, словно сетями опутывают его слова водной девы, словно морок густой голову заполоняет. – Таянку свою ты ведь тоже не любил, – вдруг проронила она, и, услышав родное имя, Левашов неожиданно избавился от наваждения и встряхнулся.

Уверенно взглянув в глаза русалки, княжич спросил:

– Так сколько парней тебе до сорока не хватает?

– Так ты сороковой и будешь, – прожурчала она.

– Прости, красавица, у меня на земле ещё дел немеряно осталось.

– Ну что ж, не хочешь по-хорошему, так я и по-плохому могу, – вдруг изменилась в лице русалка. – Всё равно моим станешь! Не отпущу, – хищно оскалилась она и, поднявшись на ноги, приказала. – Пойдём!

Княжич не пошевелился. Водяная дева снисходительно улыбнулась и запела:

Иди ко мне мой милый, согрей на глубине,

Лишь губ моих коснёшься – забудешь о земле.

Неожиданно для себя Евсей поднялся. С недоумением взглянув на свои ноги, он почувствовал тревогу. Русалка торжествующе сверкнула глазами и медленно попятилась к реке. Голос водяной ведьмы дрожал в воздухе хрустальным перезвоном и, обволакивая сладкой истомой, лишал воли. Звуки песни туманом струились над рекой, а она продолжала чарующе завлекать лукавыми обещаниями.

Мой мир прекрасен! В нем светло и чудно ⁴⁸,

И бездна манит мириадом звёзд.

В моих глазах лишь отголоски пламя

Твоих фантазий, вымысла и грез.

Пойдем со мной тропой, волной умытой,

К кораллам дивным, тайнам, жемчугам,

Пойдем за мной… И сказочным блаженством

Любовь нас околдует на века.