Книга Котир, или Война с дикой кошкой, страница 34 – Брайан Джейкс

Цармина отошла от окна и позвонила в колокольчик. Вошел Кладд, отдав честь щитом и копьем:

— Слушаю, госпожа.

— Прикажи кому-нибудь убрать в этой комнате. Здесь слишком грязно. Муштруй войско и держи его в готовности. Я их не затем держу, чтобы они меня без толку объедали. Да, кстати, организуй отряд фуражиров. Нам необходимо пополнять кладовые.

— Будет исполнено, госпожа.

Дикая кошка свернулась в своем любимом кресле. Теперь правила игры требовали терпеливо выжидать.

Колумбина несла дозорную службу на своем посту и тихонько грызла недозрелый орех. Густой кустарник скрывал ее от посторонних глаз. Молодая мышка частенько добровольно отправлялась в дозор, надеясь, что первой увидит отряд Мартина, когда они будут возвращаться в Барсучий Дом. Этот повеса Гонф! Он, наверное, будет шагать, распевая во все горло:

К тебе, Колумбина, Вернулся я снова Во имя свободы Народа лесного!

Или что-нибудь в том же духе.

И тут она заметила лису! Одета лисица была как странствующая знахарка. Она шныряла из стороны в сторону, принюхивалась, рассматривала опавшие листья… Похоже, лиса что-то ищет. Колумбина ползком выбралась из своего укрытия и стремглав помчалась в Барсучий Дом.

Был час второго завтрака. Мыши из Глинобитной Обители подавали на стол монастырский ореховый пудинг с травяным соусом. Колумбина прямиком бросилась к Белле.

— Лиса! Сюда идет лиса! — вымолвила она, с трудом переводя дыхание.

Командор успокаивающим жестом положил лапу на плечо Колумбины:

— Тише, тише. Что за лиса? Откуда идет?

— Там, в лесу. Идет с северо-запада, принюхивается и все осматривает. Она скоро доберется сюда, если мы ее не остановим.

Госпожа Янтарь собрала хлебной коркой соус с тарелки.

— Лисица, да? Ты ее узнала, Колумбина?

— Конечно! Это Фортуната. Правда, она изменила свой наряд.

— На ней, наверное, старый потрепанный плащ с капюшоном? — перебила ее Белла. — Сумка с травами и клюка? Пора бы ей что-нибудь новенькое придумать, а, Маска?

Тот поднял глаза от своей тарелки с пудингом:

— Как вы собираетесь с ней поступить? Госпожа Янтарь взялась за колчан.

— Метко пущенная стрела избавит нас от нужды спорить об этом, — сказала она.

Командор крепко сжал лапой пращу:

— Да, стрела или тяжелый камень, который стукнет ее по бушприту.

Маска встал, поглаживая себя по набитому животу:

— Сударыня барсучиха, почему бы не предоставить это дело мне? Может, я сумею вызволить наших пленников.

— Давай, Маска, расскажи, что ты придумал. Тот уже обернулся ко всем спиной и подбирал себе наряд.

— Вот моя мысль: пусть лиса придет сюда, пусть увидит все, что хочет, только не говорите ей, кто я такой. Уверяйте ее, что я только недавно к вам пришел.

Когда Маска повернулся лицом к членам Сосопа, он и впрямь выглядел необычно для обитателя Барсучьего Дома. Выдра превратилась в старого седого лиса с такой зловещей мордой, какой никто из присутствующих и представить себе не мог!

Маска удалился в кабинет Беллы, чтобы довести свое превращение до совершенства.

— Подберу подходящий хвост, вотру бурой глины в шкуру да еще кое-какие мелочи подправлю. Она меня от своего дедушки отличить не сможет, когда я закончу!

— Попались! И не пытайтесь штуки выкидывать, а не то мы в этом кроте дырок понаделаем!

Мартин открыл глаза. Хорек и горностай стояли над Динни, приставив копья к его шее. Чернозуб довольно ухмыльнулся:

— Я буду крота под копьем держать, Ломаный. Погляди в их барахле, может, какую веревку найдешь. Ломонос отошел и стал рыться в мешках.

— Еще лучше веревки, приятель. Смотри, канат! — крикнул он.

— Давай его сюда да наставь копье на крота. Проткни его, если шевельнется! — С этими словами Чернозуб обмотал пленников канатом. Связав их всех вместе, он подергал за один конец, чтобы убедиться в прочности пут.

— Теперь мы с вами рассчитаемся за то, что вы нарушили законы Котира и заставили нас гоняться за вами! Стоять смирно!

Ломонос тем временем вытряхивал мешки с провизией:

— Смотри-ка — яблоки, хлеб, сыр… ммм… Пирог!

Чернозуб подбросил дров в костер и с волчьей жадностью набил свою пасть едой. Это занятие не мешало ему угрожать пленникам копьем.

— Это повеселее будет, чем раньше, Ломаный! — торжествующе воскликнул он. — Иди сюда, погрейся у огня. Гонф подмигнул Мартину и прошептал:

— Положись на меня, товарищ. Я с этими дураками справлюсь.

Чернозуб резко дернул за канат:

— Придержи язык! Еще одно слово услышу, пожалеешь, ясно?

Гонф пожал плечами, насколько канат позволял это сделать.

— Не беспокойся, командир. Вы нас взяли в плен, тут спорить не приходится. Но не съедайте все наши запасы. У нас больше ничего нет, мы умрем с голоду.

Ломонос швырнул в Гонфа огрызком яблока и откусил кусок сыра.

— Да не ной ты! Мммм, вкусный сыр. Ого, фруктовый пирог! Клянусь когтями, мне это по нраву.

— Эй, мне полагается половина! — Чернозуб ткнул Ломоноса копьем.

— Еще чего! Ты вон сколько себе заграбастал, жирнопузый! — возразил Ломонос.

— Ах ты, жадный червяк!

— Ой! Прекрати тыкаться копьем!

— Так, правильно, товарищ, — одобрительно крикнул Гонф. — Докажи ему, что командовать положено горностаям.

Чернозуб уже поднял копье, чтобы пронзить Гонфа, но тут Ломонос ткнул его в зад.

Мартин принял сторону Чернозуба:

— Не давай ему над тобой издеваться, хорек. Ткни-ка его!

Динни был за Ломоноса:

— Он же просто наглец! Стань ему на глотку, горностай!

Чернозуб треснул Ломоноса по голове древком копья. В ответ Ломонос поранил острием лапу Чернозуба.

Трое друзей подзадоривали обоих громкими криками:

— Заколи его!

— Вот так! Не давай ему встать!

— Перегрызи глотку!

— Пихай его в костер!

В слепой ярости горностай и хорек дрались, перемещаясь по всему лагерю. Они катались по костру, падали в мелкие прибрежные лужи, наталкивались на пленников, позабыв все на свете, кроме ненавистного противника.

— Грррр, вот тебе, поганец!

— Ахррр, тебе больше не придется меня гонять, хорьковая рожа! Получай!

Чернозуб повалился, пронзенный копьем противника. Ломонос тут же отскочил на мелководье и погрузился в воду. Чернозуб из последних сил поднялся и, пошатываясь, пошел на врага, выставив копье вперед. Ломонос зашел в воду еще глубже. Теперь он был без копья и умоляюще протягивал лапы: