Онлайн книга «Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот»
— Да. Во всяком случае, часто. — Почему? — А почему бы Оке было и не брать его с собой? В конце-то концов, как оказалось, пистолет ему понадобился. Разве не так? Кольберг не ответил. — Хотя ему это и не помогло, — добавила она. Кольберг снова промолчал. — Я любила Оке. Она сказала это ясным и уверенным голосом, глядя в какую-то точку над головой Кольберга. — Оса? — Да. — Так, значит, он часто уходил из дому. Тебе неизвестно, чем он занимался. Нам тоже. Как ты думаешь, у него мог быть кто-нибудь? Другая женщина? — Нет. — Ты так думаешь? — Я знаю. — Откуда ты можешь знать об этом? — Это никого не касается, кроме меня. Я знаю. — Она вдруг с изумлением посмотрела ему прямо в глаза. — Вы что же, считаете, что у него была любовница? — Да. Мы вынуждены допускать такую возможность. — Ну так можете перестать ее допускать. Это абсолютно исключено. — Почему? — Я уже сказала, что это никого не касается. Кольберг забарабанил костяшками пальцев по столу. — Ты уверена? — Да. Абсолютно. Он снова сделал глубокий вдох, как перед стартом. — Оке интересовался фотографией? — Да. С тех пор как он бросил футбол, она стала его единственным увлечением. У него было три фотоаппарата. Увеличитель стоит на крышке унитаза. В ванной. У него была там темная комната. — Она с удивлением посмотрела на Кольберга. — А почему ты спрашиваешь об этом? Он подвинул к ней серый конверт. Она отложила зажигалку и дрожащими руками вытащила из конверта фотографии. Увидев первую же, она покраснела. — Где… где ты взял их? — Они лежали в его письменном столе на Вестберга-алле. — Что? В письменном столе? — Она закрыла глаза и неожиданно спросила: — Кто из вас видел их? Все? — Только три человека. — Кто? — Мартин, я и моя жена. — Гюн? — Да. — Зачем ты показал ей? — Потому что я шел сюда. Я хотел, чтобы она знала, как ты выглядишь. — Как я выгляжу? Ну и как же мы выглядим? Оке и… — Оке мертв, — почти беззвучно произнес Кольберг. Она по-прежнему была пунцовой. У нее покраснело не только лицо, но даже шея и плечи. На лбу выступили мелкие капельки пота. — Фотографии сделаны здесь, в этой квартире, — сказал Кольберг. Она кивнула. — Когда? Оса Турелль нервно закусила губу. — Три месяца назад. — И должно быть, он сам снимал. — Конечно. У него есть… было все необходимое. Автоматический спуск и штатив, или как он там называется. — Зачем он делал это? Она все еще была пунцовой и с испариной на лбу, но голос у нее стал тверже. — Нам это казалось забавным. — А почему он держал их в письменном столе? — Кольберг помолчал и добавил: — Дело в том, что у него в кабинете не было никаких личных вещей. Кроме этих фотографий. Долгое молчание. Наконец она покачала головой и сказала: — Этого я не знаю. «Пора сменить тему», — подумал Кольберг и сказал: — Так, значит, он всегда носил пистолет? — Почти. — Почему? — Наверное, так было нужно. В последнее время. Он интересовался огнестрельным оружием. Она задумалась. Потом быстро встала и вышла. В открытую дверь спальни он видел, как она подходит к кровати. У изголовья лежали две подушки. Оса засунула руку под одну из них и с колебанием сказала: — У меня здесь есть такая игрушка… пистолет… Полнота и флегматичный вид Кольберга уже неоднократно вводили многих в заблуждение. Он был отлично тренирован и обладал очень быстрой реакцией. Оса Турелль еще стояла, склонившись над кроватью, когда Кольберг оказался рядом и вырвал оружие из ее руки. — Это не пистолет, — сказал он. — Это американский револьвер. Кольт сорок пятого калибра с длинным стволом. У него абсурдное название «Peacemaker». К тому же он заряжен. И снят с предохранителя. — Можно подумать, что я этого не знала, — пробормотала она. Он выщелкал из барабана патроны. — Кроме того, пули с насечкой. Это запрещено даже в Америке. Страшное огнестрельное ручное оружие. Из него можно убить слона. Если выстрелить в человека с расстояния в пять метров, пуля проделает дыру размером с тарелку и отбросит тело на десять метров. Откуда, черт возьми, он у тебя? Она в замешательстве пожала плечами. — Это пистолет Оке. Он всегда был у него. — В постели? Она покачала головой и тихо сказала: — Нет, с чего ты взял. Это я… сейчас… Кольберг убрал патроны в карман, направил ствол в пол и нажал на спусковой крючок. В комнате раздался сухой щелчок. — И боек у него подпилен, — добавил он. — Для того чтобы спуск был мягче и быстрее. Смертельно опасное оружие. Даже опаснее гранаты с выдернутой чекой. Достаточно было, чтобы ты перевернулась во сне… — Он замолчал. — В последнее время я плохо сплю, — сказала она. «Хм, — подумал Кольберг. — Наверное, Оке взял револьвер во время какой-то конфискации. Попросту стибрил». Он подбросил большой револьвер в руке, потом перевел взгляд на девушку, худенькую, как подросток. — Я понимаю его, — пробормотал Кольберг. — Если кому-то так нравится оружие… — Он повысил голос. — А мне оно не нравится! — воскликнул он. — Это отвратительная вещь, оружие вообще не должно существовать. То, что его производят, то, что каждый может держать его в шкафу, в ящике стола, носить с собой, — свидетельство прогнилости системы и безумия общества. Понимаешь? Какие-то акулы зарабатывают на том, что производят оружие, точно так же, как другие сколачивают состояние на наркотиках. Оса смотрела на него с изменившимся выражением в глазах. Теперь в них появились чуткость и понимание. — Садись, — сказал Кольберг. — Давай поговорим. Серьезно. Оса Турелль промолчала, однако вернулась в гостиную и села. Кольберг положил револьвер на полку в прихожей. Снял пиджак и галстук. Расстегнул воротник и подвернул рукава. Раскопал в горе посуды на кухне турку, вымыл ее и сварил кофе. Разлил его в две чашки и отнес в комнату. Выбросил из пепельницы окурки. Открыл окно. И только после всего этого сел. |