Онлайн книга «По счетам»
|
– Ну, хоть Шаланда с Халидом не подкачали! – улыбнулся Барон. – Что ж, будем считать, на хлеб заработал. Теперь бы еще маслица кусок. Он порвал телеграмму, выбросил клочки в мусорную корзину и пешочком направился в Дом ленинградской торговли. Навестить старого знакомого… Заведующий секцией наручных часов Георгий Маркович Гуревич был загодя оповещен о предстоящем визите, а потому к встрече подготовился. И после того, как они с Бароном распили в каморке, служащей раздевалкой и местом перекуса для сотрудников универмага, по стаканчику «индюхи со слоном», водрузил на стол пухлый портфель. – Чтение книг развивает не только эрудицию, но и память, – не без пафоса объявил завсекцией и, щелкнув замочком, вытянул из портфеля довоенного издания альбом-каталог живописных работ мариниста Айвазовского. – Страницы 219–220.– Георгий Маркович бережно перелистнул страницы. – Она? Барон уткнулся в демонстрируемый разворот и сразу опознал в репродукции полотно, которое они с Шаландой умыкнули из квартиры любвеобильной московской мадам. – Да, Жора. Память у тебя и в самом деле… – уважительно заключил Барон и прочел текст комментария к картине: «…Вечер в Неаполитанском заливе… Хранилась в Ленинграде, в частной коллекции профессора Лощинина. Бесследно утеряна зимой 1942 года». Ититская сила! – Ты чего? – Похоже, я знаю, каким именно образом она была… хм… утеряна. Во взгляде Гуревича зажегся неподдельный интерес: – И каким же, если не секрет? – В феврале 42-го на эту картину поступил заказ одному жигану. Вот он, со своей подростковой шайкой, и организовал налет на квартиру Лощининых. В результате тогда внук профессора был убит, а сами старики… В общем, цена этому полотну – три человеческие жизни. – Да-да, времечко было, что и говорить… – дежурно-сочувственно поцокал языком Гуревич. – Кстати, сугубо в целях расширения кругозора: ты, случайно, не в курсе – кто выступал заказчиком? Вопрос был исключительно невинный. Тем не менее, услышав его, Барон нервно заиграл желваками. Накатило-нахлынуло тогда, в начале весны 42-го, Гейкой поведанное… Ленинград, февраль 1942 года Сразу после того, как Юра и Оленька покинули пещеру блокадного Али-Бабы, ее хозяин устроил Гейке знатное правилово: – …Я ведь, кажется, неоднократно просил не приводить сюда своих дружков?! Еще и с детским садом! – Анатоль Яковлевич! Да Юрец – нормальный пацан! Я за него ручаюсь. Зуб даю! – А мне твой гнилой зуб на хрен не сдался! «Дяденька, возьмите овечку». Тьфу! У меня, между прочим, нервы тоже не из канатов скручены! Думаешь, мне малолеток доходяжных не жалко? Да только если всех жалеть, никакого здоровья не хватит. В этот момент в дверь условным стуком постучали. Марцевич вздрогнул, а Бабай вопросительно поднял бровь. – Это Дуля! – успокоил Гейка. – Вы же сами просили, чтоб пришел. Марцевич, вспомнив, кивнул Бабаю, и цепной пес впустил в квартиру закоченевшего Дулю. – Ходи за мной, доходяги. Базар до вас имеется, – приказал Марцевич, и пацаны покорно проследовали в кабинет. В святая святых. Где они до сей поры еще ни разу не были… – Ну и? Как там ваша ватага? – поинтересовался Марцевич, усаживаясь в кресло. – Слухи доходили, что Гриня того? Откинулся? – Спёкся Гриня, – подтвердил Гейка. – И Горыныч вот-вот. – Нам бы, Анатоль Яковлевич, в какую делюгу по-шустрому вписаться, а? – заискивающе, давя на жалость, затараторил Дуля. – Иначе – край. С рынка всем уже не прокормиться. Еще немного – и парняги друг на дружку кидаться станут. Гейка злобно цыкнул на подчиненного, и тот сконфуженно прикрыл пасть. – В принципе, есть у меня на примете одна темка, – после паузы, как бы размышляя вслух, протянул Марцевич. И – уперся взглядом в Гейку. – Но, боюсь, твоим соплякам не потянуть. – Да мы! Да вы только прикажите! – снова полез поперек батьки в пекло Дуля. – Приказывают в армии, Дулечка, – ласково уточнил Марцевич. – А промеж своих – полюбовно соглашаются. Разницу чуешь? – Ага, – подтвердил Дуля и покосился на Гейку. Дескать, а что? Разве я чего-то не то? И Гейка вынужденно согласился: – Ну да… Мы эта… мы согласны. – На ЧТО вы согласны, дурьи ваши бошки? Я ж еще ничего не озвучил? – Да какая разница? Что в лоб, что по лбу. – Тоже верно, – неожиданно согласился Марцевич. – А теперь слушаем сюда: есть одна квартирка, в Коломенской части. Живут трое – дед-профессор, его старуха и их внук. – Анатолий Яковлевич бросил взгляд на Дулю. – Примерно твоего возраста будет. Задача: зайти в квартиру и забрать картину товарища Айвазовского. Узнать ее нетрудно, там всего одна марина висит. – Чего висит? – Море нарисовано. Корабль. Шторм утихает. И солнышко сквозь тучи пробивается. Теперь понятно? – Ага. Только, это… А если не откроют? Дверь вышибать? – Откроют. Старики почти неходячие, так что к двери подойдет внук. Спросит – кто? Скажете: от Анатолия Яковлевича посылка. – Прямо вот так вас и называть? – удивился Гейка. – Вот прямо так! Иначе не откроет. Далее входите, внука… в общем, надо его… Ну, вы меня поняли? – В смысле? – насторожился Дуля. – Кончить, что ли? – Именно. Какое-то время уркаганы-малолетки поварили услышанное. Затем Гейка осторожно предложил альтернативу: – Так, может, просто в дыню ему пару раз сунуть, и все дела? Навалимся кодлой – он и пикнуть не успеет. – Наваливаться – это ты на бабу будешь! – рассердился Марцевич. – А парня завалить нужно. Разницу чуешь? И его, и… профессора с женой. – А стариков-то на фига? – Они все равно одной клешней в могиле стоят. Неделя, от силы две, осталось. Так что им, считай, без разницы. Потому и картину нужно быстрее взять. Пока она государству, как бесхозная, не отошла… Тебя, я гляжу, что-то смущает? – Да нет. Просто… – Гейка замялся. – Просто мы с парнями по-мокрому еще ни разу не… – Ну так все когда-то случается в первый раз. Впрочем, никто не неволит. Вы спросили за работу, я сделал конкретное предложение. Не нравится – без проблем. Других исполнителей найду. Сейчас народ до такой ручки дошел, что за буханку хлеба не то что на квартиру профессорскую, налёт на Смольный упромыслит. – Марцевич жестом указал на дверь: – Всё, свободны! Не было разговора. Прочитав отчаяние на лице Дули, Гейка запротестовал: – Погодите, Анатоль Яковлевич! Это ведь я так, сгоряча сказал. Мы сделаем! В лучшем виде, даже не сомневайтесь. Только скажите адрес и когда? |