Книга Мельничная дорога, страница 43 – Кристофер Дж. Эйтс

На следующий день на уроке английского, пока мы ждали учителя, я повернулся к Патрику и произнес: «Слушай, Патрик, мне нравится твоя рубашка».

Пэтч посмотрел на Джонни Спина, Джонни Спин – на Пэтча. Я видел, они пытаются понять, то ли я издеваюсь, то ли с приветом. Я к подобному привык.

Сзади возникла Кристи Лейн.

– Все слышали? Этот чокнутый Мэтт – педик Пэтча.

– Меня зовут Мэтью, – поправил я.

– Педью, – не унималась она.

– Мэтью.

Она отстала. Я давно усвоил, что твердая линия поведения лучше умной.

– Как ты делаешь рукава? – спросил я Пэтча.

– Закатываю, – пожал плечами тот.

– Здорово.

Вошел учитель.

Никогда не умел заводить друзей, и моя дружба с Патриком Макконелом стала чистой случайностью.

У Кристи Лейн был двоюродный брат, ученик восьмого класса Райан Макмаган, которого в школе прозвали Бараньей Башкой. В футбольной команде он прославился своим пушечным ударом и к четырнадцати годам накачал шею защитника и нереальные бицепсы. Лейны и Макмаганы были северной разновидностью моей семьи со стороны отца – чистокровная деревенщина и до мозга костей республиканцы.

И вот Патрик, сын юриста-демократа, весь из себя такой умный и опрятный, быстро превратился в мишень игрищ Бараньей Башки. Тот сгибал кусочки бумаги, чтобы те превратились в полоску около трех дюймов длиной, затем придавал им V-образную форму, мочил концы и высушивал на батарее, пока они не становились твердыми, как камень. На перемене он вешал резинку между большим и указательным пальцем, заправлял за нее V-образную пульку, натягивал и – бам!

Патрик стал основной мишенью. В брюки на заднице – щелк! Сзади в ухо – хлоп! В шею над воротником – блям! После того как Баранья Башка однажды угодил Патрику в шею, у того три дня оставался ярко-красный след.

Как я уже говорил, в Хитрюге было нечто большее, чем застенчивость. То, что произошло позднее, укрепило меня в желании подружиться с ним. Черт меня возьми, если застегнутый на все пуговицы мальчик не пошел готовить собственные пульки.

Баранья Башка довел его. Патрик не стал продумывать операцию, а, встретив обидчика в коридоре, с силой влепил ему пульку в затылок. Бамс! Звук был слышен за несколько миль. Баранья Башка вскрикнул и закрутился, как воздушный шарик с развязавшимся соплом. Патрик стоял растерянно, не зная, как поступить, пока его противник не перестал приплясывать и не повернулся к нему.

– Тебе крышка, Макконел.

И в это мгновение Пэтч рванул наутек. Пробежал по коридору, выскочил в двери – фюить! Баранья Башка со своими приспешниками – такими же, как он, массивными, – бросился в погоню. Но Патрик был легче и намного опередил мясную команду. Они носились до тех пор, пока Пэтч не развернулся и не помчался обратно в школу. Он запыхался и слегка дрожал, когда уселся за парту перед уроком географии.

Класс был в шоке.

– Молодец, – похвалил я, но Патрик не услышал.

К сожалению, на этом история с Бараньей Башкой не завершилась. Говорят, что, если быка щелкнуть по носу, он отвяжется. Ерунда.

Остаток дня Пэтч успешно увиливал, избегая ловушек, но на следующий день после его бунта к нему подошла в раздевалке Кристи Лейн и подала записку. Я не видел, что там было написано, но все понимали, каково ее содержание: день, время, место.

Пэтч побледнел и начал сдуваться, словно распоротый мешок с зерном. На перемене пронесся слух: за трибунами, в обед.

Я сделал вид, будто сразу что-то задумал, хотя и в мыслях ничего не было. Через несколько часов двинулся за маленькой группой ребят, которые подталкивали Патрика к его судьбе. Там уже собралась толпа, и она расступилась, пропуская Пэтча на ринг.

Для своего возраста я был довольно высок, к тому же мне исполнилось тринадцать лет, поскольку в Вудсайде меня оставили на второй год, поэтому я легко нашел место, откуда мог за всем следить. Я видел, как Баранья Башка встал впереди своей ватаги и вертел жирной головой. В десяти ярдах остановился Патрик, который был на два года моложе и на сотню фунтов легче противника. Разве это справедливо? Патрик ответил единственный раз на множество провокаций. Сколько их было: восемь, десять, двенадцать?

– Готов уладить наш спор один на один? – спросил Баранья Башка.

Один на один? Патрик был наполовину меньше и дрожал от страха. Его губы зашевелились, однако ничего внятного он не произнес.

Баранья Башка приложил ладонь к уху и расхохотался. Райан наслаждался, устраивая представление. В обычных разговорах он изъяснялся коряво, но когда доходило до драки, его словарный запас увеличивался.

– Обещаю, парень, тебе придется несладко.

Ватага грохнула. Патрик напрягся, растопырил пальцы.

– Слушай, мне очень жаль.

– Поправка, – усмехнулся Баранья Башка. – Жалеть будешь потом, когда напустишь в штанишки. Или ты уже напустил? – Выпятив грудь колесом, он сжал кулаки и двинулся вперед.

Как я уже упомянул, у меня не было никакого плана, но откуда-то из глубин живота поднялась злость и стала расти. Вздувшись под кожу, превратилась в ярость, она наэлектризовалась и требовала выхода.

Плохо помню, что случилось потом: всполохи плоти и шум в ушах, меняющий тон каждый раз, когда Баранья Башка наносил удар. В драке – в этом деле я кое-какой опыт накопил – действуешь, словно в мире теней, будто в пузыре, где все проще и сводится к одному вопросу: «Как далеко ты готов зайти?»

Свой ответ на этот вопрос я всегда знал. Как далеко? Дальше, чем мой противник. Сколько бы он ни приволок с собой оружия, у меня будет больше. Как бы ни финтил, меня не перехитрит. Я возьму верх, потому что не постою за ценой. Мои возможности безграничны, я выйду победителем и не отступлю.

Как только противник поймет это, он проиграл.

Никто меня не удерживал, не оттягивал. Помню одно: в итоге я стоял, а Баранья Башка лежал.

Я пошел в туалет смыть с рук кровь и вычистить из-под ногтей кожу противника. Дверь открывалась, но заглядывавшие сразу разворачивались на сто восемьдесят градусов, и я оставался один.

Когда закончился перерыв, я отправился в класс, но Патрика там не оказалось. Позднее я узнал, что он пошел в медпункт, там его вырвало, и его отпустили домой. Одноклассники на меня не смотрели. Это напоминало какую-то школьную игру: стоило мне повернуть голову, и те, кто сидел с той стороны, замирали, как статуи. Не буду врать: мне было приятно сознание власти над окружающими и их уважение. Теперь все понимали, на что я способен.

Но способности мало помогают, если на тебя наваливаются сзади пятеро. Это произошло, как только я вышел после уроков из школы. Меня поволокли к зданию, приставили к стене, и четыре пятых мясной команды пригвоздили мои руки и ноги к кирпичам, предоставив Райану Бараньей Башке делать все, что ему заблагорассудится. Его жирные руки сжались в кулаки и махали, махали, махали…