Онлайн книга «Мельничная дорога»
|
– Вперед! – Как? – удивился я. – В этом вся штука: здесь нет узаконенных путей, как нет прямых линий. Каждый должен решать сам. Я стоял с таким видом, словно пытался решить непосильную задачу, а ты с необычайной живостью поскакал вверх. Будто кто-то снял на кинопленку, как вниз по лестнице прыгает мячик, а затем запустил ленту в обратном направлении. Я последовал, как мог быстро, сначала робко, не видя мест, куда поставить ногу, затем увереннее. Ты отталкивался ногами, подтягивался на руках, и камни путались, как в гигантской головоломке, точно сама природа бросала тебе вызов. На половине пути ты сел на плоский валун и, снова пожевав из своего пакета со сбором, спросил: – Как подъем? Я обливался по́том и содрал кожу с плеча, но посмотрел на тебя так, будто твой вопрос не имел никакого смысла. И, обойдя твой валун, бросился к вершине первым. Это продолжалось полминуты – затем твой вязаный свитер размытым пятном умчался вперед. Догнав тебя на вершине, я пыхтел, как собака, а по тебе было видно, что ты готов начать все сначала. Ты стоял у дерева и обдирал с веточки кору: – Понюхай. Я с шумом втянул воздух: – Пахнет мятой. – Это граболистная береза. – Ты кивнул на ствол. – Тот же запах, что у жевательной резинки и средства для полоскания горла. Трехгранный тополь, граболистная береза, бороздчатость, ледники… Если бы мне говорили об этом в школе, я бы остался равнодушным. – Как ощущения? – спросил ты. – Выдохся, – признался я. И, помолчав, оценивая чувства и не в силах выразить их словами, улыбнулся. – Приятные? – предположил ты. – Будто в мозгу включили все лампочки? – Удивительно. Мне так хорошо, что… – Попробуй только ляпни какую-нибудь непристойность – я тебя сброшу с утеса, молодой человек. Я постарался придать голосу серьезный тон: – По-моему, вы сказали, что с формальной точки зрения это место называется не утес, а откос. – В жизни ничего не слышал лучше, – улыбнулся ты. Росборн, Нью-Йорк, 2008 Маккласки еще не успел дойти до крыльца, а уже изрядно вспотел. Поднявшись на ступени, вытер шею носовым платком, посмотрел на дверной звонок, но потянулся к молотку и трижды сильно ударил в створку. Затем шагнул назад и встал так, чтобы бок с оружием был повернут к дому. Температура за секунду подскочила, платье уже прилипало к телу Ханны, и жара напомнила ей другой августовский день двадцать шесть лет назад. Дверь широко распахнулась, словно отец приглашал гостей выйти на крыльцо и полюбоваться просторами между горой и Эрхарт-плейс. Но то был не отец, а Мэтью. Ханна задохнулась. Мэтью Уивер был одет так, будто собирался в церковь: чистая белая рубашка заправлена в синие брюки, рукава закатаны выше локтей – в голове мелькнуло, как у Пэтча. Он бросил на нее мимолетный взгляд, но Ханна не сомневалась: Мэтью понял, кто перед ним, точно ждал, что она приедет. Оценивая ситуацию, Маккласки выждал несколько мгновений, давая возможность подозреваемому первому начать разговор и судить о нем по его первой реакции. Однако Мэтью молчал, и все стояли, словно ожидая, чтобы разговор разгорелся от жара солнца. Ханне казалось, что она вот-вот вспыхнет. Маккласки, признавая поражение, начал первым: – Вы Мэтью Уивер? – Когда-то был. – А я был когда-то таймэндом [13]. Что дальше? – Теперь я Денби. – Хорошо, Мэтью как-вас-там, я детектив Маккласки. – Он достал из внутреннего кармана значок и поднес близко к его лицу. Мэтью не изменил направление взгляда и смотрел в упор на детектива. – Уберите значок. Мне прекрасно известно, как выглядят полицейские. – Наслышан – вам пришлось какое-то время общаться с моими коллегами. – Это было давным-давно. – Мы не меняемся. Ладно, я объяснил, кто я такой, чтобы вы знали, с кем имеете дело. Но наш визит не совсем официальный. Мэтью сложил на груди руки и оперся о дверной косяк. – Можно понимать это так: я закрою перед вами дверь, и вам придется уйти? – И пойдем, горемычные, весело насвистывая. – Я не возражаю с вами поговорить, – заявил Мэтью. – Слава богу! А то я так и не научился свистеть. Мэтью подался вперед и рассмеялся: – Это что – спецобработка? – Нет. Попытка оценить ваш характер, опираясь на многолетний опыт общения с опасными преступниками. – И? – Плохие новости. – Почему? – Складывается впечатление, что, к сожалению, мне не удастся запугать вас. Вы не из нервных. – Почему вы считаете это плохой новостью? – Если человека удается запугать, в него не приходится стрелять. – Убийство – подсудное дело. – К несчастью. Если только вы не окажете мне любезность и не кинетесь на меня с оружием. Одного мне так случилось пришить – он убил жену и ребенка, а затем бросился с мачете на меня. – Убийство от этого не лучше. – Нисколько. Однако такова моя счастливая ирландская планида. – Значит, у вас никогда не было причины убить невиновного? Маккласки сунул пальцы в передние карманы брюк и принялся притопывать ногой. – Вы, естественно, догадались, почему я здесь. – Да. – И это не семейная вражда. Думаю, что мне следует озвучить причину. – Сделаю это за вас, детектив: Х-А-Н-Н-А. – Молодец! Осталось одно – добавить слова: «держись от нее подальше», и мы уматываем. Мэтью расцепил руки и одну засунул в карман. – Это она явилась сюда и стоит на моем газоне. Маккласки резко выдохнул и, будто сдерживаясь, прикрыл ладонью рот. – Вы сказали: «На моем газоне?» Вы так сказали? – Да, детектив. С юридической точки зрения, это мой газон. – А я, с юридической точки зрения, большой забияка, уж можешь мне поверить. Увидишь, чем обернется тебе выбор недвижимости, учитывая твое криминальное прошлое. Мэтью поднял голову и положил руку на сердце: – Детектив Маккласки, даю вам слово, что не приближусь к Ханне Дженсен. Маккласки треснул себя по шее, словно его жалила не жара, а муха. |