Онлайн книга «Вещая птица (по)беды »
|
– Не волнуйся, дорогая, – интимно шепнул мне на ушко Пак. – Я никому не расскажу о нашем секрете. Кстати, вот этот вот пенек – он достаточно симпатичный? – Достаточно. Выбранный пикси пень при жизни был могучим дубом – один человек вряд ли смог бы его обхватить руками. Я согнала пригревшегося на моем плече Пака, зажмурилась и вонзила кинжал точно в центр. Лезвие завибрировало, пень как будто принял эту вибрацию в себя, охнув. Не раздумывая, я разбежалась и прыгнула. Земля была твердой и очень холодной. Я ощутила этот холод щекой и подбородком, когда упала лицом вперед. – Кто это здеся колдовать удумал? Сна меня сладкого лишил! Я поднялась на четвереньки и медленно развернулась. Пень был старый, в некоторых местах, думаю, направленных на север, поросший мхом. Из-под мшистой шубы на меня внимательно смотрели глазки-бусинки: – Девка заполошная, чего колобродишь? Это была лягушка. Наверное. Скорее всего. Бурая слизистая лягушка с большим ртом. Говорящая бурая слизистая лягушка. – Что ж, отрицательный результат, тоже результат! – позитивно настроенный Пак запнулся на полуслове, быстро отлетая на безопасное расстояние. – Ты кто? Лягушка прицельно плюнула и юркнула под мох. На моей спортивной куртке оплавилось пятно слюны. Я чертыхнулась, выдернула из пня кинжал и подцепила его лезвием толстый пласт коры. Врешь, не уйдешь. Лягушка обнаружилась минуты через полторы. Памятуя о ядовитости новой знакомой, я не стала хватать ее руками: – И не пытайся плюнуть, хуже будет! Глазки-бусинки переводили взгляд с кинжала на меня и обратно: – Девка наша, дух чую. Почему тогда с пикселями связалась? Шкодный они народ, девка, наплачешься. – Сама ты пиксель! – с безопасного расстояния обиделся Пак. – Ругается еще… Если ты дух места, так и скажи, а не… – Не дух, а хранитель, – лягушка, видимо, решив, что я не агрессивна, вспрыгнула на пенек. – Камлайте, смертные! – Что она имеет в виду? – громким шепотом обратилась я к Паку. – Ты вообще понимаешь, что происходит? – Дашка, нам невероятно повезло. Или не повезло, время покажет. Это хранитель места, – таким же громким шепотом ответил Пак. – Очень древнее и могучее существо. Нам нужно ее задобрить. В противном случае будем с тобой тут круги нарезать до морковкина заговенья – обманет, заморочит, не выпустит. У тебя никаких вкусняшек с собой нет? Конфет или печенья? Может, сахар? – Нет, все что было, ты по дороге пожрал. Свободной рукой я порылась в карманах. В левом за подкладкой обнаружилась почти пустая пачка таблеток от кашля. – Вот, – я достала из пакетика две оставшиеся таблетки и положила их на пенек. – Мед и эвкалипт, смягчает горло, освежает дыхание. Подношение исчезло, схваченное длинным жгутом языка: – Мням. Хорошо, уважили. Говорите, зачем пришли. – Спроси ее, спроси, – возбужденно жужжал Пак. – Она древняя, она местная, она может знать. Было очень холодно, мне невероятно захотелось спать, до того, что я готова была согнать волшебную лягушку, улечься на пень и… – Я Сирин, – зевок ушел в подставленную ладонь. – По крайней мере, именно так мне сказали. Однажды мне удалось обернуться огромной вещей птицей. Теперь я хочу сделать это снова, но у меня не получается. Лягушка в задумчивости пожевала губами. – А Навий Бог что тебе на это говорит? – Ничего, я даже с ним незнакома. – Глупости говоришь, птица. Беды вещала? – Ну да. – Это Навий Бог твоими устами пользовал. На заре времен выродил он тебя, чтоб ты была проводником между навьим миром и миром смертных. – Все было совсем не так. И я в общих чертах рассказала собеседнице о Фейриленде, Господине Зимы, который и назвал меня Сирин, о мучительных видениях, об артефакте Третьего дома. Лягушка повела глазами. – Поменялось времечко-то, круто поменялось. А ну-ка, дева-птица, подними меня повыше, осмотреться хочу. Я осторожно подставила ладонь. Вопреки ожиданиям, липкой наощупь лягушка не была, руке стало тепло и приятно. Я подняла собеседницу и стала медленно поворачиваться, рассудив, что раз у существа нет шеи, головой вертеть оно не может. – Понятненько, – лягушка спрыгнула обратно на пень. – Долгенько же я спала… Помогу я твоему горю, дева-птица, как есть все обскажу. Но не просто так помогу, а в ответку. – Тогда нам придется за сладостями в город вернуться, – деловито прожужжал Пак. – Сладости само собой, но служба мне нужно другая. Вишь, пока я спала, рощу-то мою заповедную под корень срубили. – Тут собирались торговый центр строить, – объяснила я, как бы извиняясь, – а потом, видимо, передумали. Кризис опять же. – Что забрали, надо вернуть! – лягушачий голосок приобрел мощь и глубину, земля под ногами вздрогнула. – Иначе… И лягушка исчезла, окутанная клубами сизого дыма. На том месте, где она только что была, стояло берестяное лукошко, доверху заполненное глянцевыми коричневыми желудями. Пак принюхался: – Волшебство в чистом виде. Гламор ни в какое сравнение не идет. – Потому что свое, исконное, – вежливо пояснил бестелесный голос. Отбросив мысль, что теперь с нами говорят желуди, я решила, что хранительница заповедной рощи никуда не ушла, а просто предпочла стать невидимой. – А зовут-то тебя как, красавица? – раздухарился Пак. – Да откуда у нас имена-то… ну хотя бы Маша… – Мария, красивое имя. – И что я должна с этим делать? – прервала я разгорающийся флирт. – В землю закапывать? – Нет, кашу варить, – хихикнула невидимая Маша. – Можешь приступать. Только ледышку свою к делу приспособить не забудь. Хоть магия в ней и чужая, но сильная. Я посмотрела на мутное осеннее солнышко и взяла лукошко. На берестяном бортике обнаружилась веревочная петля и, на мгновение почувствовав себя героиней пьесы абсурда, я повесила лукошко на шею. – Пак, ты мне поможешь? – А кавалер мой пусть за сластями слетает, – скомандовала хранительница. – Раз уж ухаживать принялся. Прежде чем улететь, зловредный пикси вытряс из меня всю наличность. Я подумала, что теперь не смогу сама отсюда выбраться, мне нечем будет заплатить за проезд. На то, чтоб посадить один желудь, мне требовалось секунд пятнадцать. Наклониться, ковырнуть мерзлую землю, опустить плод в лунку, прикрыв почвой. Так как лягушка Маша требовала соблюдения полной исторической достоверности, за разметку я приняла торчащие пеньки и приступила к работе, двигаясь с запада на восток. Физическая нагрузка была, конечно, так себе, в тренажерном зале два раза в неделю я пахала и поболе. Держать себя в форме, особенно при моем склонном к полноте и поеданию пирожных организме, было нелегко. Подстроив дыхание таким образом, чтоб усилие приходилось на выдох, я расслабилась и продолжала работать на автомате. |