Онлайн книга «Из жизни карамели »
|
Больше из мебели не было ничего. И на стенах не было ничего. И на полу. Один голый и негостеприимный камень. Кроме двери, через которую Рыба-Молот проник в зал, существовала еще одна – ведущая в лифт. Самая обычная, какие встречаются в любой панельной девяти- и двенадцатиэтажке. На ней висела табличка с номерами служб, ответственных за эксплуатацию. А ее поверхность украшало некоторое количество стандартных подъездных надписей и пиктограмм. Будь их больше, и столбик непонятных цифр обязательно затерялся бы. А так он читался совершенно отчетливо. 1984 1988 1991 1998 2002 2005 Никакой определенной системы в цифрах (а вернее – датах) не просматривалось. И поначалу – вспомнив о кольцах на тарелке – Рыба решил, что речь идет об олимпиадах: следующей после московской лос-анджелесской и так далее. Но 1991-й в олимпийский цикл не вписывался, зато отсылал к августу и смене власти в стране. Дефолтный 1998-й продолжил линию знаменательных событий, а вот на 2002-м и 2005-м линия благополучно обрывалась. Нельзя же назвать судьбоносными для России год знакомства Рыбы-Молота с первой женой Кошкиной. И год знакомства со второй женой Рахилью Исааковной. Рыба еще успел подумать, что, возможно, это цифры из магического квадрата Альбрехта Дюрера, восстановленного знаменитым уфологом В. Г. Ажажей. А вот про зашифрованную формулу создания философского камня подумать уже не успел: в недрах «Восточного Панибратца» что-то ухнуло, крякнуло и загудело. Это спускался лифт. Когда дверцы его распахнулись, Рыба увидел всемогущего дракона-олигарха и его жену Марь-Сергевну. Панибратец был в смокинге, а Марь-Сергевна – в длинном вечернем платье цвета давленой вишни и такого же цвета перчатках. И с крошечной сумочкой «D&G» на сгибе правого локтя. Глаза у Марь-Сергевны были завязаны. Увидев Рыбу с судком, Панибратец подмигнул повару и приложил палец к губам. – Ну же, дорогой мой! Скоро уже? – капризным голосом произнесла Марь-Сергевна. – Потерпите, моя дорогая. Еще несколько минут, и мы будем на месте. Сказав это, Панибратец подхватил Марь-Сергевну под руку и стал вместе с ней нарезать круги по залу – А что это за место? – спросила жена дракона-олигарха на середине дистанции. – Москва-Сити, – бросил Панибратец. – Но ведь она же еще не достроена! – Вверху не достроена. А внизу, на подземных этажах, давно и успешно функционирует. – У меня уже глаза болят… И веки режут… И ресницы затекли… А макияж? Что будет с моим макияжем? – Ничего страшного с ним не случится, поверьте! – И кто только придумал эти дурацкие повязки?! – Не я, поверьте! Это условие Клуба Избранных. Первый визит в клуб осуществляется именно так, с завязанными глазами, в сопровождении как минимум одного действительного члена… – И жене Лужкова завязывали? – Конечно. – И Чубайсу? – Безусловно. – А кто его сопровождал? – Кто-кто… Егор Гайдар, кто же еще… – Выходит, Егор Гайдар главнее, чем Чубайс? – В определенном смысле – главнее, как более старый член клуба. – А певица Валерия? – Певица Валерия тоже через все это прошла и не жаловалась, что у нее ресницы затекли… – Ой, как интересно! Значит, вы видели Валерию? – Неоднократно. – Я ее очень, очень люблю! А как вы думаете, дорогой мой, ее нынешний муж, Пригожин, – приличный человек? Панибратец скривил лицо и поднес два пальца к горлу, всем своим видом показывая, как ему остобрыд весь этот никчемный, псевдосветский разговор. – Вполне, вполне приличный, моя дорогая! – А они тоже сегодня будут? – Кто? – Валерия с мужем Пригожиным. – Не исключено. – И вы меня им представите? – Думаю, проблем не возникнет… – А жена Лужкова будет? – Обещала приехать. – А кто-нибудь из знаменитых иностранцев? Ну там – сэр Элтон Джон… Или Патрисия Каас? – Дорогая моя, иностранцы не могут быть членами нашего клуба. Только граждане РФ. Но в своем непосредственном качестве они иногда присутствуют. – В своем непосредственном качестве? – Развлекают публику. – И я всех увижу? – Всех до единого. Марь-Сергевна неожиданно остановилась и принялась подпрыгивать на месте и размахивать сумочкой. – Чудесно! Чудесно!.. А вам должно быть совестно, дорогой мой! Мы вместе так долго, а вы ни разу не выводили меня в свет. Я уже начала думать, что вы меня стыдитесь… – Теперь пришло время исправить ошибку, – заявил Панибратец и увлек Марь-Сергевну к одному из кресел. Усадив в него жену, он сообщил громовым голосом: – Пришли! – Пришли? – переспросила Марь-Сергевна. – Да. Конец пути. Словосочетание «конец пути» показалось Рыбе-Молоту зловещим и заставило поежиться. Зато Марь-Сергевна никакого подвоха не почувствовала. И снова начала хлопать в ладоши и нетерпеливо подпрыгивать – теперь уже в кресле. И Рыба подумал: чем черт (а уж тем более всемогущий дракон-олигарх) не шутит! Может, они и вправду находятся в подвалах Москва-Сити; и сейчас распахнется единственная дверь, а лифт начнет порционно выплевывать сильных мира сего, о которых упоминала жена Панибратца. Но за дверью было тихо, а лифт и не собирался работать на спуск. Панибратец между тем аккуратно снял повязку с глаз Марь-Сергевны и отступил на два шага от кресла. Прозревшая Марь-Сергевна потерла пальцами глаза и закрутила головой в разные стороны. Спустя несколько секунд выражение радостного ожидания на ее лице сменилось недоумением, а затем и растерянностью. – Это и есть клуб? – разочарованно протянула она. – Да, – коротко ответил Панибратец. – Одна из его гостиных. – Ужасное место. Подземелье какое-то. И сыро. И мебель дрянная. Никогда не поверю, что здесь бывают жена Лужкова и певица Валерия! – Да и плевать, что не поверите. Последняя реплика мужа произвела на Марь-Сергевну угнетающее впечатление. Она сморщила лицо, собираясь заплакать, и тут увидела Рыбу-Молота, тактично подпиравшего стену и прижимавшего к груди судок с кашей-микс. – Что за хреновина! – воскликнула Марь-Сергевна, сразу передумав плакать. – Это же наш повар! Ты что здесь делаешь? Он что здесь делает?! |