Онлайн книга «Повести о карме»
|
Что бы это значило?! Писец сделал две пометки: одну на полях, для господина Хасимото, другую в уме, для шпионов бакуфу. * * * – Итак, вы отступили, а старшина взял ухват. Что было дальше? – Они сошлись в поединке. Ронин размахивал мечом, но Хидео-сан не подпускал его к себе. Бил древком по коленям, тыкал «рогами» в грудь. Ронин кричал. Он очень страшно кричал. Казалось, у него вырывают сердце. – Объяснитесь. – Ну, сердце. Прошу прощения, господин, я не умею объяснять. – Неважно. Продолжайте. – Хидео-сан… – Почему вы все время называете его Хидео-сан?! Его здесь нет, вы к нему не обращаетесь. Вы говорите со мной. Почему не просто Хидео? – Потому что я очень его уважаю. Мне нельзя так говорить? – Можно. – Хидео-сан теснил ронина на обочину. Мы сперва не поняли, зачем, а потом вспомнили про дерево. – Дерево? – От начала дороги до нашей станции – ровно один ри [24]. Через каждый ри по закону насыпается холмик и высаживается дерево… – Я знаю. Высаживается железное дерево, чтобы путники могли отдохнуть в тени. Повторяю вопрос: при чем здесь дерево?! – Там ещё стоит дорожный столб с указателем, но Хидео-сан выбрал дерево. Он бил ронина по коленям, а когда тот прижался спиной к дереву, старшина пришпилил его к стволу. Мы кинулись вперед. На этот раз старшина не стал нас останавливать. Он держал ронина, пока мы не связали негодяю руки и не бросили лицом в пыль. Тогда Хидео-сан велел принести бритву… – Бритву?! – Да, господин. Я принес бритву, а старшина обрил ронину голову. Можно было подумать, что он постригает мерзавца в монахи. – Зачем он это сделал?! * * * Ясуо Хасимото кипел от негодования. История с задержанием преступника напоминала дурной сон. Тупица-стражник, болтливый как скверный актер. Удивительный приказ отступить. Странный поединок, когда ронина следовало просто избить палками и задавить числом. И вот – бритва. Постриг? В монахи?! Пытаясь совладать с гневом, Хасимото встал, прошелся по комнате. Из-за спины писца глянул на листы бумаги с записью допроса. Напротив реплики «кидался как бык» стояла пометка: «Уделить внимание». Он прав, подумал Хасимото. Он прав, а я проморгал. – Вы говорили, ронин кидался на вас как бык. Вы выяснили причину? * * * – Да, господин. Когда мы обрили ему голову… – Опять?! Я не жалуюсь на память. – Простите скудоумного! Но иначе я ничего не смогу вам объяснить. Я не умею рассказывать, если не по порядку. Когда меня перебивают, у меня мысли путаются. – Хорошо. Вы обрили ему голову. Дальше! – У него была трещина в черепе. Ужасная трещина, не понимаю, как он ещё оставался в живых. Наверное, упал в горах с крутизны и ударился о камень. Или конь ударил копытом. Хидео-сан сказал нам, что ронин хотел умереть. – Умереть? – Да, господин. – Что же мешало ему вспороть себе живот? Утопиться? Кинуться с обрыва?! – Он хотел, чтобы его убили. Чтобы его прикончил кто-то из стражников. Кажется, у него был зуб на стражу. Он бросался головой вперед и размахивал дубовым мечом. Очень тяжелым мечом, господин. Старшине он причинил много хлопот, да и мне досталось. В ответ мы тоже били очень сильно. Думаю, рано или поздно кто-нибудь попал бы ему по голове. А там и до смерти недалеко. Если череп треснул, много ли надо? – Допустим, кто-то из вас убил бы его. Но убийцу тут же задержали бы! Отправили бы в тюрьму! В своем теле, в чужом – в любом случае ронин закончил бы свои дни на Острове Девяти Смертей! На что он рассчитывал?! – Это да, конечно. Фуккацу! Но так бы негодяй отправил стражника в ад. Причинил бы вред его семье. Заставил бы плакать жену и детей. Захватил бы чужое тело. Думаю, это принесло бы ему удовлетворение. – Пожалуй. С новым здоровым телом можно надеяться и на побег. Значит, ронин искал смерти в бою? Жаждал мести? А старшина караула это понял и отозвал вас? – Выходит, что так. – И взял ронина живым? С помощью боевого ухвата? – Да, господин. – Где ронин сейчас? – Мы с Хидео-сан доставили его в тюрьму Бомбори. – Живым? – Когда мы ушли из тюрьмы, он был ещё живой. Если он и умрёт, то не по нашей вине. 2
«Вы сама любезность!» – Ушибы? – Да, и сильные! Локоть, колено… Влетев в аптеку, я не сразу отдышался. Запыхался, пока бежал. А когда оказался внутри и имел неосторожность вдохнуть полной грудью – едва не лишился чувств. Ядрёная смесь лекарственных ароматов оглушила меня. Перед глазами всё поплыло, я ухватился за прилавок, чтобы не упасть. Аптекарь решил, что помощь нужна мне, но я в конце концов всё ему объяснил. – Кровоподтёки? Опухоль? – И то, и другое. – Переломы? На лицо господина Судзуму, круглое, как луна, снизошла тень озабоченности. – Отец сказал, что кости целы. Я ему верю. Вряд ли мои слова убедили аптекаря. – Он может ступать на повреждённую ногу? – Он сам пришёл домой. – Это хорошо. Что насчёт руки? – Двигает. Ну, немного. Старается не беспокоить. – Ладно, будем надеяться на лучшее. Я назначу ему… – Прошу прощения, Судзуму-сан! Отец перечислил всё, что ему требуется. Я запомнил слово в слово. Показывать аптекарю записку отца я не стал. По дороге я внимательно прочёл и запомнил все, что там было написано, слово в слово. Отличный у отца почерк, просто замечательный. Изящный, стремительный. И разборчивый, не в пример каракулям господина Судзуму. – Кто здесь лекарь, юноша? Я или ваш досточтимый отец?! – Здесь? Вы, Судзуму-сан. – Вот! Вот!!! – Но могу ли я ослушаться отца? Вы же понимаете… – Благородный юноша, – недовольно проворчал аптекарь. В его устах похвала прозвучала как оскорбление. – Сыновняя почтительность превыше всего. И что же вам принести? Встав за конторку, он жестом предложил мне сесть на подушку для клиентов. – Зелёную мазь, – сесть я отказался, показывая, что тороплюсь. – Помните, вы давали её мне от ушибов? В ней, кажется, есть тёртый корень лопуха… |