Онлайн книга «Повести о карме»
|
Одна лишь тюрьма на другом конце города. А почему? А потому что заключённым не место рядом с чиновниками, вершащими дела государственные. Кроме того, потеха: пока ведут преступника из тюрьмы в суд или обратно, на него успеет поглазеть весь город. И выскажут всё, что думают, и грязью забросают; и хорошо, если только грязью. Уж лучше бы в меня бросали нечистотами! Улицы здесь мостили брусчаткой. Деревянные подошвы моих гэта [26] выстукивали унылый похоронный ритм. Да, я обязан заявить о фуккацу. Да, это мой долг. Да, этого требует закон. И писаный закон, и неписаный. Будда Амида подарил нам Чистую Землю. Если не поддерживать её чистоту – что с землёй случится? Сточная канава будет, а не Чистая Земля. Значит, долг, честь, карма. Но что станется с моей семьёй? С бабушкой, которая теперь мой отец? С матерью? Я – ладно, проживу как-нибудь. А они? Они тоже свой выбор сделали, а я, выходит, их предаю? Отца с позором выгонят со службы. Хорошо ещё, если не сошлют на дальние острова! Ссылка – хуже не придумаешь. Что полагается за сокрытие фуккацу? В любом случае, мы останемся без средств. О службе я могу забыть. Отец не успел замолвить за меня словечко перед господином Хасимото, а теперь уже поздно. Когда на нашу семью ляжет позор… Какая уж там служба! Промолчать? Притвориться, будто ничего не произошло? Жить с этим бесчестьем? День за днём, год за годом?! Даже если никто не узнает – я-то буду знать! Лучше смерть, чем такая жизнь! «А предателем? – спросил кто-то, кого звали так же, как и меня. – Предателем жить легче? Доносчиком, а? Губителем семьи?! Вот уж счастье привалило…» Идти было трудно, невыносимо трудно. В лицо мне бил ураганный ветер стыда. Упрямый карп из легенды, я плыл против течения, поднимался вверх по водопаду, захлебывался горькой пеной. К сожалению, в конце пути меня не ждало превращение в дракона – скорее в слизняка. Плыви, рыба. Плыви, борись с волнами. Гром и молния! Исполню свой долг и уйду с честью. Вот уж вспороть живот мне никто не запретит! И не помешает, да. Острый нож да толика решимости – это у меня найдётся. Настоятель Иссэн рассказывал, что раньше, до Чистой Земли, самурай, прибегнувший к обряду сэппуку, просил друга, соратника или вассала отсечь ему голову после вскрытия живота. Кому охота мучиться с вывалившимися кишками? Сейчас, конечно, так не делают. Какой дурак отсечет тебе голову, зная, что мигом отправится в ад, а ты займёшь его тело? Да и накладывать на себя руки, зная, что продолжишь жизнь в теле добровольца-помощника – пустая трата времени… – Стой! Назовись и доложи, по какому делу идёшь! На миг показалось: всё это уже было. Всё повторяется, каким-то чудесным образом я сделал круг. Вот, опять стою перед воротами правительственного квартала. И слова те же самые, и стражники те же самые. И я могу промолчать, повернуться и отправиться домой… Карп вернулся к устью реки? Нет. Слова те же, а стражники другие. И ворота другие: красные, как кровь. Золочёный герб наверху: карп и дракон свились в кольцо, перетекают друг в друга. – Мое имя Торюмон Рэйден! Явился в службу Карпа-и-Дракона. – Цель прихода? – Доклад о фуккацу.  2
«У меня есть доказательства!» В дальней части зала возвышался помост. Доски, покрытые лаком, по краю – чёрная кайма. На помосте, на походном стуле, как полководец во время сражения, сидел старший дознаватель Сэки Осаму. Он сурово глядел на меня: упрямец-карп добрался до верховий реки – и встретил настоящего дракона, который уже раскрыл пасть, намереваясь проглотить дерзкого нахала. Пейзаж на стене за спиной дознавателя подтверждал мои мысли. Брызги, пена, упругое тело рыбы мечется в волнах. Возможно, кто-то видел в этом отвагу и стойкость. Я же видел лишь безнадежность, пустую трату сил и отсутствие ума. За три шага до помоста я опустился на колени. – Представьтесь. Оделся господин Сэки так же, как и в нашу первую встречу. Тёмно-синее кимоно с золотым узором, чёрная шапка чиновника. В руках он держал расписной веер, которым время от времени обмахивался. Кроме нас двоих, в комнате никого не было. Безликий слуга отсутствовал – и то хорошо. Боюсь, при нём я бы не произнёс ни слова. – Торюмон Рэйден. – По какой причине, – веер рубанул воздух, – вы решили, что можете отнимать моё драгоценное время? – Я пришёл заявить о фуккацу. – Почему вы не обратились к секретарю? Он бы принял и зарегистрировал ваше заявление. В голосе господина Сэки шуршала скука. Под скукой, будто под тонким слоем песка, скрывались камешки раздражения, мелкие и острые. – Прошу прощения за мою дерзость! Но дело моего отца вели вы, Сэки-сан. Поэтому я и решил, что должен обратиться именно к вам. – Вы решили? Вы, значит, решили? Веер указал на меня: – Очень смело с вашей стороны! И что же это за дело? Молчите, я сам вспомню. Лицо господина Сэки приобрело брюзгливое выражение. Ноздри раздулись, затрепетали. Казалось, он вспоминает запах общественного нужника. – Ах да! Торюмон Хидео, обвинение в сокрытии фуккацу. Дознание показало, что фуккацу не было. – Совершенно верно, Сэки-сан. То есть, простите, не совсем верно. – Что вы себе позволяете? – Фуккацу было! У меня есть доказательства! Всё. Слово сказано. – Вы имеете наглость утверждать, что я допустил грубейшую ошибку?! – Простите! Кланяясь, я перестарался и больно стукнулся лбом о деревянный пол. – Я всего лишь… – Вы провели частное дознание?! – Я… – Самовольно?! – Умоляю… – Вы подвергли сомнению официальное заключение?! – Я… – И посмели после этого заявиться сюда? Ко мне?! Что-то сместилось в окружающем мире, а может, только у меня в голове. Комната превратилась в сцену театра Кабуки. За ширмой, стоявшей в углу, ударили в барабаны. Там, за ширмой, кто-то прятался, но я не знал, кто. Вот сейчас через всё пространство, дробно стуча сандалиями, побежит шустрый служитель, отдёрнет трёхцветный занавес. Начнётся представление, господин Сэки встанет, обмахнётся веером, устремит на меня гневный взгляд… Господин Сэки встал, обмахнулся и устремил. |