Онлайн книга «Сэндмен Слим»
– Сначала позаботьтесь об этой девушке. Вы можете быть ходячим адом, но она страдать не должна. Наложите на нее заклинание. Или попросите Эжена дать ей защитные чары. – Надо было сделать это сразу, как только я поселился в магазине. – Вы обоср…лись. Так исправьте это. Прямо здесь. Он достает из бокового кармана кусок свинца размером с карандаш и вкладывает мне в руку. – Теперь у вас нет оправданий. Нарисуйте круг и произнесите любое заклинание, какое хотите. – Я давно не практиковался в такого рода магии. – А в какой практиковались? – В убийственной в основном. – Наверное, это помогает заводить друзей. Попробуйте защитное заклинание позже. Возможно, ощущение свинца в руке инициирует мышечную память, и вы начнете вспоминать. Если не получится, звоните мне. Я подскажу, как правильно. – Хорошо. – Звоните мне в любом случае. Надо вытащить пули. Пять, если не ошибаюсь? Возможно, они не убьют вас, но могут вызвать заражение. – Ну, если что, вы почините меня своими камушками. – Камушками? Хм… Это не камушки. Это стекло. – Никогда не слышал о таком стекле. – Не удивлен. Это один из самых редких артефактов в мире. Мне не стоит рассчитывать, что вы позволите вынуть из себя пули сегодня вечером? – Нет, спасибо. Может быть, когда закончу дела. – Я так и думал. Кински отправляет окурок щелчком в темноту и смотрит на наручные часы. – Ваша юная леди, должно быть, уже встала на ноги. – Сколько я вам должен? Кински качает головой: – Рассчитаемся, когда я вытащу из вас пули. И еще вот что: Кэнди свирепеет, когда кто-нибудь звонит посреди ночи. Ее народ становится нервным с наступлением темноты. Но она борется с этим. Если у вас будут какие-то проблемы, если будет что-то нужно и Эжен ничем не сможет помочь, то звоните сразу мне. – Но вы меня даже не знаете. Зачем вам это? – Когда-то я тоже был молод, безрассуден и глуп. Надеюсь, мы с Эженом сохраним вашу жизнь достаточно надолго, чтобы вы успели поумнеть. – А что вы сделали безрассудного и глупого? – Расскажу только после того, как достану из вас пули. – Я был в Аду, – неожиданно говорю я, сам не зная почему. Просто Кински чем-то напомнил мне отца. Он разбудил какую-то странную, детскую часть меня, которая хочет признаваться в грехах и просить прощения. Только мне не надо прощения – ни от кого, и ни от чего. Но сейчас я не могу остановиться. – Я провел в Аду одиннадцать лет. Большинство демонов никогда не видело живых людей. Мое появление там стало самым впечатляющим событием, которое случалось с ними с тех пор, как их выпнули с Небес. Когда они натешились со мной, когда пытки, изнасилования и игра в цирк уродов им наскучила, они заставили меня убивать. И в этом деле я достиг хороших результатов. – Я знал, что должна быть причина тому, что вы стали таким, какой вы есть. Получить срок в Аду – это лучшее оправдание из любых возможных. – Видок уже рассказал? – Расслабься, парень. Это Лос-Анджелес. Здесь у всех свои секреты. И мы знаем, как их хранить. – А кто ее народ? – В смысле? – Вы сказали, что Кэнди свирепеет от внезапных ночных звонков. Что это значит? – А… – говорит он и открывает дверь клиники. – Она нефрит. Но мы работаем над этим. Кэнди выводит Аллегру из клиники, пока я открываю дверь «Эскалады». Мы вдвоем помогаем Аллегре забраться внутрь и растянуться на заднем сиденье. – Спасибо, – говорю я Кэнди. – Всегда пожалуйста. Я завожу двигатель, но Кэнди не отходит. Жестом она просит открыть окно. Я нажимаю на кнопку, и стекло скользит вниз. Она встает на подножку и заглядывает в машину. Ее лицо оказывается в нескольких дюймах от моего: – Док рассказал вам обо мне. Я вижу. Я хочу, чтобы вы знали – меня бояться не надо. Вы нравитесь Эжену. Вы нравитесь доктору. А это значит, вы нравитесь мне. Теперь мы все – одна семья. Смешные маленькие человечки, живущие в трещинках мира. Говорят, нефриты похожи на вампиров. Но на самом деле они как тарантулы в человеческом обличье. Когда они кусают, вы не падаете в обморок от исступления в духе Белы Лугоши [52]. Вас просто парализует, а слюна нефрита тем временем растворяет вас изнутри. Затем они выпивают вас, оставляя пустым, как шоколадного пасхального зайца. Давно я не оказывался так близко к нефриту, и это меня немного пугает. – Когда-то я убивал таких, как ты, – говорю я. Она усмехается: – А я убивала таких, как ты. Вот видишь, у нас уже есть что-то общее. – А доктор тоже нефрит или вроде того? – Док? Круто. В истории неправильных догадок – это самое-пресамое неправильное предположение всех времен. – Ты не похожа на других нефритов. – Что? Я не такая изящная и обольстительная, как другие? – Да нет, ты клевая. Но совсем не похожа на чудовище. – Ничего страшного. Ты достаточно чудовищен для нас обоих. Аллегра садится на сиденье и озирается. – Мы уже дома? – спрашивает она. – Нам пора ехать. – Ага, вам пора ехать, – соглашается Кэнди. Она чмокает меня в щеку и спрыгивает с подножки. Кински выходит из дверей. Кэнди подбегает к нему и проскальзывает под его большую руку, которую он предупредительно поднимает. Когда мы отъезжаем от стоянки, Кэнди машет нам вслед. Я мог догадаться, что Кэнди нефрит, еще в смотровой. Трюк, который она проделала голосом, чуть не свалив меня в сон прямо с ног, – он из базового арсенала Черной Вдовы. Она определенно не похожа на нефрита, за исключением одной детали: ее губы, целовавшие меня в щеку, были мертвецки холодны. Но почему мне это доставило удовольствие? После одиннадцати лет «монашеской» жизни внимание любой милой девушки – хоть живой, хоть мертвой – не может не взбудоражить кровь. Это в принципе хорошая новость. Но есть и плохая: такими темпами можно превратиться в некрофила. КОГДА МЫ ВСТРЕЧАЛИСЬ С ЭЛИС, не у одного меня были секреты. Однажды ночью, после особенно долгого и неистового секса на диване в нашей комнате без кондиционера, она выпалила: – Я богата. |