Онлайн книга «Сэндмен Слим»
– Что? – Я бесчувственная, мерзкая, охреневшая богачка. Как и вся моя семья. Хотя сейчас они, наверное, уже лишили меня наследства. – Понятно. Ты богата, но в этом не уверена? – Нет, я богата. Даже если обо мне все забудут, у меня еще останется трастовый фонд, который стоит дороже некоторых центральноамериканских стран. Я сел и потянулся за кофе, который уже давно остыл на столе. – Что-то не верится. – Я из «Дочерей американской революции» [53]. В моей сейфовой депозитной ячейке лежат бабушкины бриллианты и золотые кольца. Черт, у меня даже собственная диадема есть! – И ты никогда не надевала это в постель? Что-то ты от меня скрываешь. Она посмотрела на меня без улыбки. Мне всегда приходилось умолкать, когда она становилась такой серьезной. – Я не рассказывала об этом никому из своих парней. Ты первый. – Почему я? Она ударила меня в живот – вроде шутливо, но раздраженно. Я чуть не пролил кофе на диван. – Я люблю тебя, дуралей, – сказала она. – И хочу, чтобы ты всё про меня знал. – А обо мне ты и так уже всё знаешь. У моей семьи денег нет. Но я неплохо готовлю стейк из курицы. Она приподнялась на локте. – А почему ты не богат? Почему не все маги богаты? Я пожал плечами и прилег рядом с ней. – Отчасти это стремление быть незаметным. Отчасти – традиция. Что-то вроде правил хорошего тона или типа того. Что хорошего в богатстве, которое можно приобрести, лишь произнеся несколько слов? Большинство богатых Саб Роза занимаются каким-нибудь легальным бизнесом. Остальным это просто не нужно. Мы используем магию, чтобы упрощать себе жизнь. В этом всё дело. Я не богат, но знаю, что никогда не останусь голодным, потому что в любой момент смогу заказать себе буррито и заставить продавца думать, что уже заплатил. – Ты не ставишь перед собой высокие цели, братан. Я крепко целую ее, и она заползает на меня сверху. – Ну и когда мы начнем спускать капитал твоей бабушки на блэк-джек, наркотики и шлюх? – Это самое сложное. У бабушки были «старые деньги». «Старые деньги» терпеть не могут богатых детишек и даже богатеньких внучков. Я не получу ни цента, пока мне не исполнится тридцать. – Тридцать? Это же «геологический» возраст. Фактически Парк Юрского периода. – Любой может дожить до тридцати, если он не полный кретин. Вот в чем дело. Мы богаты, и все, что нам нужно – это просто дожить до тридцати лет. Я отвожу взгляд, говоря правду: – Это довольно долгий срок. Я не могу тебе ничего обещать. Элис выпрямляется на мне. – Тебе придется. Обещай. – Эй, я же пошутил. – Обещай! – Ладно. Обещаю не умирать до тридцати лет. Теперь довольна? – Не совсем. Еще ты не должен умирать раньше меня. – Господи, откуда ты такая взялась? – От своих родителей. Повтори, что я сказала. Я хватаю ее за руки и крепко сжимаю: – Я не умру первым. Я доживу до ста лет, и в каждый твой день рождения буду показывать карточные фокусы и оставлять японское рисованное порно на твоей могиле. Теперь ты довольна? – Абсолютно, – ответила она и улыбнулась. – Так и когда ты привезешь диадему домой? Мне еще не доводилось привязывать к постели принцессу. Паркер убил Элис за месяц до того, как ей стукнуло тридцать. Я исполнил по крайней мере часть своего обещания. Я не умер первым. КВАРТИРА АЛЛЕГРЫ расположена на Кенмор-авеню, к югу от Маленькой Армении. Здание представляет собой переоборудованный мотель семидесятых годов, носивший название «Убежище Ангелов». Умирающие пальмы перед входом и бассейн на заднем дворе, полный черной воды. Администрация снесла половину внутренних стен, превратив два убогих номера мотеля в убогие, но просторные апартаменты. Причем они наняли либо самых ленивых подрядчиков, либо стилистов с фантазией, поскольку те оставили как оранжевый ворсистый ковер на полу, так и блестящую лепнину на стенах. Ключи Аллегры у нее в кармане. Она идет уже самостоятельно, хотя и не вполне уверенно. Я «подрезаю» у нее ключи, открываю дверь и нащупываю выключатель. У одной из стен стоит темно-зеленый диван. Она плюхается на него и откидывает голову на спинку. – Хочешь чего-нибудь? Воды? Кофе? Алкоголь? Она качает головой. Очень хочется курить, но в комнате попахивает свежим воздухом и отсутствием табачных флюидов. Наконец я перебарываю себя и присаживаюсь рядом с ней на диван. – Ты сказал, что я буду в безопасности, если останусь. – Я считал, что с тобой ничего не случится, – отвечаю я ей. – Я облажался. Конечно, я собирался просить Видока, чтобы он обрызгал всё там своей вуду-водой и навел на магазин защитное заклятие. Но так увлекся охотой на Мейсона, что обо всем забыл. Просто забыл. Когда-то я уже терял бдительность перед Мейсоном, и в результате погибла Элис. А теперь сижу рядом с другой женщиной, которую подвел. – Я виноват. – Теперь я реально хочу курить – сигарет десять подряд. – Прости. Она закрывает глаза и тут же начинает «уплывать». Видимо, сухофрукт Кински до сих продолжает действовать. Дыхание становится неглубоким. Пульс замедляется. Затем вдруг взрывается с шестидесяти ударов в минуту до ста двадцати. Она смотрит на меня и начинает орать: – Голова моего босса разговаривала со мной отдельно от тела. Но когда я об этом рассказала, ты даже не удивился. Что, бл…ь, вообще происходит? – Видишь ли… – Внезапно я начинаю ощущать себя отцом-одиночкой, пытающимся рассказать ребенку про пестики и тычинки. – Веришь ли ты в Бога? – Черт. Сначала ты говоришь, что ты бывший зэк, а теперь ты – Джерри Фалуэлл? [54] Кто ты на самом деле? – Ты веришь в Бога? В Люцифера? В загробную жизнь и все такое? – Не знаю. В детстве мама водила меня в церковь. – Помнишь истории о всяких чудесах? О превращении воды в вино? О нашествии саранчи? – Конечно. Все об этом слышали. О том, что, когда все законы и заповеди нарушались, кто-то начинал ходить по воде или превращать город в соль. Ну и что? – А что, если чудо – это всего лишь другое название для магии? |