Онлайн книга «Целитель. Спасти СССР!»
|
– Да уж! А давай завтра, а? Я с тобой на автобусе доеду. Давай? – Не спеши, Светочка, – покачал я головой, будто девушка могла меня видеть. – Мама твоя обо всем договорилась с директором? – Да, да! – нетерпеливо откликнулась Шевелёва. – Контрольные я все посдавала, оценки за первую четверть мне выставили. Только… – Только что? Света вздохнула. – Надо медкомиссию пройти… – Во-от! Да я бы тебя хоть сейчас отвез, но без разрешения врачей… Сама понимаешь! Директор молодец, даже не ожидал от него – все гороно на уши поставил. Орал, говорят… «Ребенок хочет учиться! – кричал. – Так пусть учится! Он больше пережил, чем мы все, вместе взятые!» – Да чего я там переживала… – смутилась девушка. – Ничего же не болело… – Знаешь, душе бывает больней, чем телу. – Знаю, знаю… – вздохнула Света. – Тогда в декабре только… – Да тут осталось-то! – Ага, целых две недели! А ты этот… бесконтактный массаж будешь еще делать? – А надо? – улыбнулся я. – Знаешь, я как-то привыкла… Мне потом так хорошо, так спокойно… И ночью крепко спится! – Ладно, завтра в шесть. Годится? – Ага! Ну, до завтра! – Давай… Я положил трубку и не сдержал улыбки. Привыкла она! Пятница, 23 ноября 1974 года, вечер, Первомайск, улица Ленина Я не зря выбрал вечернее время для визита к Шевелёвым. Мать близняшек работала на заводе им. 25 октября, и сегодня у нее вторая смена. Так что дома будут лишь Маша со Светой. Все-таки стеснялся я Надежды Романовны! Паршиво бывает, когда приходится утешать женщину, у которой горе, но сколько же переживаний, смущения и неловкости испытываешь при матери, ребенку которой суждено было остаться калекой на всю жизнь, а он скоро опять пойдет в школу… Сказать нечего, мне очень, очень приятно, что я смог, что Света уже здорова. Слабость, неуверенная походка – это все пройдет со временем. Вот с такими мыслями я и явился в гости. Открыла мне Маша. Заулыбалась сразу, распахнула дверь пошире. – Заходи, заходи, Мишенька! Светка тебя уже заждалась! Привыкла, говорит! – Бороться надо с вредными привычками, – улыбнулся я, вешая куртку и разуваясь. – С полезными, Миша, с полезными! – Где мои разношенные? Подцепив тапки, я сначала прошел в ванную, тщательно вымыл руки, вытер их насухо и лишь затем направился в спальню. Света лежала в обычной своей ночнушке, сияла, как обычно, и лишь румянец во все щеки отличал ее сегодняшнее настроение. – Привет! – сказала она торопливо. – На животик? – На него, – улыбнулся я. Кряхтя, девушка перевернулась. – Лечить уже не буду, – предупредил я, – ты вполне здорова, а слабость… Думаю, к Новому году все придет в норму. Так только, подпитаю… – Ага… Я опустил руки, легонько провел ладонями поверх поясницы, чувствуя, как вдруг напряглись стройные «лапы». Вот тут-то меня и посетило первое подозрение. А Светка ли это вообще? Да, у Светланки ноги были худее, но мышечный тонус у нее восстановился еще на той неделе. Трудно распознать, чьи это ноги – близнецы же. Но! Светлана всегда лежала расслабленно, ей попросту тяжело было напрягать мышцы. А мы сейчас проверим! Старательно «зярядив» ноги девушки, я скомандовал: – На спинку! Света без разговоров переворачивалась, улыбаясь при этом смущенно, но не по причине стыдливости – она стеснялась своей «худобы». А вот Лжесвете такое было непривычно. Она легла на спину. Глаза же в панике бегали и скакали, избегая встречи с моим взглядом. Я наклонился и ласково сказал: – Ма-аша… Девушка зажмурилась и жалобно заныла: – Я больше не буду! Мне только хотелось попробовать… – Попробовала? – улыбнулся я. – Ага… Мне так сты-ыдно! Маша снова покраснела, глазки потупила – и вздохнула покаянно. – Идите чай пить! – позвала Света. – Хватит уже… – Миша, ты не обиделся? – шепотом спросила Маша. – Нет. – Совсем-совсем? – Совсем-совсем. Пошли, пока Светка весь чай не выпила! – Пошли! – радостно вскочила Маша. Я проводил ее на кухню – девушка выступала в Светкиной ночнушке, словно в длинном платье, только вместо туфель на шпильке она обула тапки. Света успела накрыть стол, выставив бутерброды, баранки, остаток вафельного торта, а посередине пыхтела фамильная ценность – электросамовар. – Зря ты ее простил, – улыбнулась Светлана. – А сама-то… – буркнула Маша. – Я тоже виновата… – вздохнула сестра. – Ой, да ни в чем вы не виноваты! – отмахнулся я. – По-русски это называется «озорство», тут даже прощать нечего! – И ухмыльнулся: – Отшлепать разве что обеих! Близняшки мило покраснели, и тут в прихожей задренчал звонок, давая повод снять смущение. – Я открою! – подхватилась Света. Вставала она медленно, с легким напряжением, да и шагала неторопливо, экономя силы, но заметить в девчонке недавнюю инвалидку не получалось. Я гордо улыбнулся. Щелкнул замок, и прихожка огласилась звонким голоском Инны: – Привет, Машечка! – Привет, – следующий в очереди голос тоже был девичьим, нежным, но уже и грудным. Что, и Рита здесь? – Привет! – бодро поздоровался Дюша. – Привет! – это уже фальцет Изи. Все в сборе! – Ой! – спохватилась Маша. – Я же в одной ночнушке! Среагировал тут же: – Жди! Метнувшись в спальню, я подхватил халатик и вернулся обратно, натянуто улыбаясь гостям. Рита, увидев халат, сразу догадалась, в чем дело, и бесцеремонно придержала Изю, норовившего попасть на кухню первым. Динавицер затрепыхался, но вырываться не стал – его за шиворот держала сама Сулима! Скользнув бочком в полуоткрытую дверь кухни, я распахнул халат. Маша радостно улыбнулась и мигом облачилась. Села, затягивая пояс, сразу принимая вид королевы, соизволившей дать аудиенцию. Рита заглянула и позвала всех за собой. Секунду спустя кухня была полна, и все наперебой поздравляли Машу с выздоровлением. Девушка улыбалась, кивала, потом глянула на меня и сказала: – Вообще-то я Маша. Все смолкли, обернулись к Свете, а Дюха растерянно вымолвил: |