Онлайн книга «Последние дни. Павшие кони»
Когда добрался до квартиры, обнаружил, что дверь открыта нараспашку, полицейская лента разорвана. «Это когда-нибудь закончится?» – спросил себя Кляйн. Медленно толкнул дверь и с секачом наготове вошел. Воздух был спертый и пыльный. Он видел в слабом свете из коридора пыль на полу, которая теперь поднималась медленными хмельными завихрениями. Увидел и множество отпечатков – уже неразличимых, и пятна на полу, а под ними – осколки стекла, блестящие, как тусклые глаза, и темные лужи высохшей крови. И рядом – другая тропинка следов, новая, без пыли, ведущая вперед. Отпечатки вывели его из прихожей в квартиру. Там, в спальне, был Гус. Он сперва не заметил Кляйна, так и сидел, бессмысленно таращась на собственную изувеченную руку, проводя по гладкой плоти от третьего пальца до запястья, поглаживая, как зверька. – Ты один? – наконец тихо спросил Кляйн. Гус подскочил: – Ой, это вы. – Ты не ответил, – сказал Кляйн. – Да. Один. Только я, Павел. – Что ты тут делаешь? – Я пришел вас увезти, – сказал Гус. – Павел хочет вас видеть. Хочет выслушать отчет. – Какой Павел? – спросил Кляйн. – И что еще за отчет? – Первый Павел, – ответил Гус. – Хочет знать, как все прошло. Кляйн шагнул в комнату, положил секач на кровать. Гус бросил на него взгляд и тут же отвел, и на миг Кляйн подумал, что, может быть, наконец совершил ошибку. Но Гус не двинулся с места. – Я приму душ, – сказал Кляйн и снял рубашку. – А отчитаться не хотите? – Нет, – сказал Кляйн. – Нет? – Я все расскажу тебе, а ты можешь передать Павлу. Гус покачал головой. – Павел настаивал, чтобы вы приехали лично. – Нет, – ответил Кляйн. – Я не приеду. – Почему? – Потому что Павел хочет меня убить. Гус рассмеялся: – Зачем Павлу вас убивать? – У нас был уговор, – сказал Кляйн. – Я свою часть сдержал. Его часть – что я больше никогда не увижу ни одного Павла. – Даже меня? – спросил Гус. – Даже тебя. Хоть ты и ненастоящий Павел. – Не надо так говорить. – Гуса явно задели его слова. Он встал, вздохнул. – Павел предупреждал, что вы будете противиться. – Он достал из кармана пистолет и, неловко его взяв, направил на Кляйна. – Мне придется настаивать. «Это когда-нибудь кончится?» – опять подумал Кляйн и спросил: – Ты знаешь, что он хочет со мной сделать, Гус? – Он хочет с вами поговорить. – Он хочет меня убить. Он хочет меня распять. Оружие в руке Гуса дрогнуло, но хватка тут же стала твердой. Кляйн подошел к нему ближе. – Неправда, – сказал Гус. – Правда. А ты хочешь мне смерти? – Не особенно. – Я не убил Рамси, – сказал Кляйн и увидел, как пистолет снова дрогнул, выровнялся. – Нет? – спросил Гус. – Нет, – ответил Кляйн. – Наверное, это хорошо. Мне не нравится представлять его мертвым. – Если мы с тобой уедем, то меня убьют. – Нет, – сказал Гус. – Мы вас не тронем. – Тогда зачем тебе пистолет? Зачем Павел настаивает, чтобы я отчитался лично? Какая разница? Гус пожал плечами: – Откуда мне знать? Кляйн вздохнул. – Ладно. Что еще остается? – спросил он риторически. Начал отворачиваться, но замер в полуобороте. – Еще одно. Пистолет тебе не поможет. – Почему? – А ты что, не слышал? Меня нельзя убить. И в этот раз, когда ствол дрогнул, рука Кляйна уже лежала на нем и вырвала оружие из хватки Гуса. Он сказал Гусу повернуться и поднять руки, а потом ударил в затылок рукояткой. Оставил лежать кучей на полу, пока сам вылезал из штанов. Протерев грудь и ноги сухим полотенцем как мог, нашел чистую рубашку и новые штаны, надел. На кухне умылся. Вдруг навалилась усталость. Под раковиной стояло ведро, Кляйн его забрал. В раковине была распыляющая насадка на конце вытягивающегося шланга, и он вырвал шланг, а потом отломал насадку, пока вода хлестала в раковину. Свернул шланг, бросил в ведро. Гус в спальне уже приходил в себя, с мутным взглядом потирая голову. – Не надо было так, – сказал он. – Ничего личного. Потом спасибо скажешь, – ответил Кляйн и ударил Гуса еще раз, в этот раз по виску. Обыскал его, забрал зажигалку. Ключи от машины и кошелек выкинул в окно, а потом ушел. V Он все сидел, прижавшись лбом к рулю, и думал: «Неужели нет другого выбора?» Пластмасса руля была скользкой и холодной. «Конечно, выбор есть, – думал он. – Выбор есть всегда. Просто я на него не согласен». Кляйн поднял голову. На сиденье рядом лежало разномастное собрание предметов: ведро, бухта шланга, зажигалка, секач, пистолет, человеческая голова. Он поднял Борхерта за волосы и бросил в ведро, как и шланг. Зажигалку запихнул в карман. Пистолет убрал за ремень, вместе с секачом. Вышел с ведром в руке, потом поставил его на тротуар, вынул голову и шланг. Один конец вставил в бензобак машины, пососал с другого конца, чувствуя на языке грубую пластмассу отломанной насадки, пока бензин не полился в рот, а потом на тротуар и наконец в ведро. Кляйн наполнил его где-то на три четверти, потом выдернул шланг и закинул под машину. Пронес ведро, в котором плескалось горючее, пару десятков метров по тротуару. Остановился рядом с вращающейся дверью и поставил его у стены здания. «Еще не поздно остановиться», – думал Кляйн, когда возвращался за головой, но сам знал, что поздно – еще до того, как подобрал голову, еще до того, как пронес ее через вращающиеся двери в вестибюль. Швейцар Павел сидел на месте – по крайней мере, какой-то из Павлов. Как же там было? – Рад встрече, Павел, – сказал Кляйн. – Рад встрече, Павел, – ответил тот. – То есть, друг Кляйн. – Приехал для отчета. – Конечно. Позволь спросить, что у тебя в руке? – Это? – спросил Кляйн. – Голова Борхерта. – А, понятно, – сказал Павел. – Я ее пока положу. У меня снаружи еще кое-что. Павел кивнул, двинулся к стойке и телефону. Кляйн заспешил на улицу, взял ведро за ручку, внес, расплескивая, внутрь. Когда он вернулся, Павел уже отпирал тяжелую дверь. Кляйн подошел ближе, поставил ведро на пол и подождал. |