Онлайн книга «Туфелька для призрака»
|
Отца Люси Павла Степановича, крепкого добродушного мужчину с пшеничными усами, Морис уже знал хорошо и относился к нему с уважением и симпатией. А с мамой Анной Федоровной, симпатичной полноватой блондинкой, был почти не знаком. Но встретили их тепло, как родных, собственно, Мирославу родители Люси, наверное, на самом деле считали родным человеком, а Морис был при ней. К тому же визит был непродолжительным, и Морис выдержал испытание с честью. * * * Старый Новый год встречали у тети Виктории. Морис уговаривал себя: праздники уже скоро закончатся. К счастью, гостей в доме Мирославиной тетки было немного и практически все они были уже знакомы Морису. На столе к их приходу почти все было расставлено, кроме блюда под названием «Селедка под шубой». Его Виктория почему-то всегда готовила сама. И вот наступил торжественный момент… – Шовинизму и упадку – бойкот и анафема! – торжественно произнесла Виктория, внося блюдо с селедкой под шубой. Некоторые из присутствующих недоуменно переглянулись. На этот раз хозяйка придумала что-то новенькое? Заметив растерянность на лицах гостей, Виктория весело проговорила: – Ну как же, дорогие мои! Ведь селедка-то под шубой – блюдо революционное и придумано трактирщиком Анастасом Богомиловым в тысяча девятьсот восемнадцатом году, вернее, в его конце, накануне девятнадцатого года. Вот он и назвал его на волне революционного энтузиазма – ШУБА, что означало – «Шовинизму и упадку – бойкот и анафема». Но так как революции больше не предвиделось, гости вздохнули облегченно, уселись за стол и подняли бокалы с шампанским за проводы старого-старого Нового года. Через какое-то время старый Новый год был благополучно встречен. Мирослава называла молодого мужа тети дядей и дядюшкой. Так называемый дядя был старше племянницы на три года… или чуточку больше. Морис называл его, естественно, по имени и знал, что Игорь младше жены на 16 лет. Из этого никто не делал тайны. – Дядя, почему у вас под елкой нет Снегурочки? Или хотя бы снеговика? – спросила Мирослава. – Хм, – хмыкнул Коломейцев, – в этом заслуга твоей тетушки. – То есть? – удивилась Мирослава. – Про елочные игрушки я вообще молчу. Но в кондитерском отделе я предлагаю ей: дорогая, давай купим снегурочку? А она заявляет: – Никаких баб в моем доме! – Но она же шоколадная! – Вот именно! – Что ты этим хочешь сказать? – То, что сказала. Никаких дам в шоколаде! – Ну, тогда давай возьмем снеговика! – Нет! – Чем тебе не угодил снеговик? – Потому, что это не снеговик, а снежная баба! – Но тут же написано – снеговик! – Мало ли что тут написано! Она маскируется! Или ориентацию сменила. Игорь развел руками, а Мирослава весело расхохоталась. – О чем это вы там шепчетесь? – спросила Виктория. – Мирослава интересуется, почему у нас нет Снегурочки, – отозвался Игорь. – И ты ей, конечно, объяснил? – Виктория хитро посмотрела на мужа. – Естественно, – отозвался он невозмутимо. – Тетя! Что у тебя за ручка такая?! – Мирослава кивнула на простую шариковую ручку, лежащую поверх блокнота. – Три копейки при советской власти заплачено! – Ничего, – проговорила Виктория, – Бальзак писал вороньими перьями… – О! Я думала, гусиными. – Гусиными – Пушкин. После этого разговор зашел о том, что Виктория начала писать новую книгу. – Историческую, – добавил Игорь. – А какой период истории? – поинтересовался кто-то. – Средние века, набеги печенегов. – Шура, ты знаешь, кто такие печенеги? – подмигнула другу Мирослава. – А то! – отозвался тот, дожевывая кусочек пирога с ежевичным вареньем. – Ну и кто же? – Это такие люди, которые всю жизнь на печи нежатся, – и добавил со вздохом: – Но их теперь почти не осталось. – Почему? – Потому, что даже в деревнях газ, батареи и никаких печей. – Интересно… – Так что скоро будут батаренеги, – заключил Наполеонов. Все рассмеялись. А Виктория только покачала головой. За столом долго засиживаться не стали. Гости разбрелись кто куда. Шура с Игорем отправились в сад. А Мирослава о чем-то тихо переговаривалась со своей второй теткой – тетей Зоей, или Заей, как звали ее в семье. На этот раз тетя Зая была в настроении и говорила, что Витя, ее сын и двоюродный брат Мирославы, обещал скоро приехать. Морису была симпатична эта строгая элегантная женщина. Она, несмотря на предложения младшей сестры и племянницы купить ей другую машину упорно ездила на «Ниве». С младшей сестрой внешне они были и похожи и не похожи одновременно. Вроде бы одни черты лица, глаза, волосы, но в то же время неуловимо отличаются. Виктория яркая, эмоциональная, а Зоя строгая и спокойная. Примерно через час все снова собрались вместе, хозяин дома объявил танцы, и Морис потанцевал и с Викторией, и с Зоей. Когда они возвращались домой, он, блаженно улыбаясь, выдохнул: – Ура! Праздники закончились! – Рано радуешься, – осадила его Мирослава, – впереди еще Крещение! – Что?! – На дорогу смотри, а то мы в сугроб въедем, – хмыкнула Мирослава и, сжалившись над ним, добавила: – Да ладно, не бойся. В прорубь нырять не будем. – Обещаете? – Обещаю. Прошел месяц. Наступил второй месяц зимы – февраль. Не холодный, но снежный. Во второй декаде почти каждый день шел снег. Дон внимательно следил за тем, как Морис чистит дорожки, и нисколько не обижался, когда рядом с ним, взметая снежный фонтан, падал снежок. Только отскакивал в сторону и отряхивал свою черную шелковистую шубку. В один из таких снежных дней в агентство позвонила женщина и стала умолять принять ее по очень важному делу. Морис попросил звонившую представиться. – Бэлла Петровна Лукина, – проговорила она в трубку, словно бы с трудом. Морису фамилия показалась знакомой, и через миг он вспомнил странного январского посетителя с женской туфелькой. – Андрей Петрович Лукин ваш родственник? – спросил он. |