Книга Новая Ты, страница 31 – Кэролайн Кепнес

Впечатление такое, что она тоже его слышит. Чувствует, что мне надо большего. Смотрит на меня и просит:

– В холодильнике есть кола. Принесешь?

Конечно. Лав берет стеклянную бутылку, трясет ее и поливает газировкой мою грудь и – да! – мой член, и – да! – «вообще-то», похоже, было своеобразной прелюдией. Она слизывает колу с моего живота. В мире остаются лишь ее язык, глаза, руки. Опускается ниже пупка, гладит бедро и… снова обрызгивает холодной газировкой.

– Войди в меня!

– Джо сказал: возьми в рот.

– Лав сказала: войди в меня.

Я сдаюсь и даю ей то, что она просит. И это лучший секс в ее жизни – она сама говорит. Мы кончаем вместе. Блаженство! Виртуозно исполненная симфония секса. Я без сил. Допиваю остатки колы. Мы смеемся над учиненным беспорядком.

– Я тоже хочу пить, – заявляет Лав.

– У меня осталось немного колы.

Там, внизу.

– Шутка, – отмахивается она, делая вид, что не понимает намека.

Прижавшись ко мне, Лав засыпает, а ко мне сон не идет. Вот это секс! Не то что с Эми. Конечно, она не возражала против куни, но у суперфруктов вкус на любителя, к тому же джунгли то и дело застревали в зубах.

Встаю, чтобы найти ее трусики. Я – охотник. Хочу почувствовать запах Любви, ее вкус. Добыча ждет меня в мусорной корзине, вместе с банановой кожурой, бирками дорогих брендов и едва початой баночкой с кремом для лица. Оставляю корзину посреди комнаты – пусть видит. И тоже засыпаю.

* * *

Утром меня будит ее смех.

– Что смешного?

– Вижу, ты узнал мой маленький секрет, – говорит Лав. – Я никогда не надеваю одни трусики дважды.

– Выбрасываешь каждый день?

Наклоняется и целует меня.

– Да. Но если хочешь, можешь забирать их себе. Сошьешь одеяло, как из лоскутков.

– Еще чего.

– Сошьешь-сошьешь.

– Даже не подумаю.

Целуемся. Она покусывает мне мочку уха и шепчет:

– В душ или повторим?

МИНЕТ! Я ХОЧУ МИНЕТ! #утро_в_ла #у_нас_проблемы #кто_мне_отсосет.

– Джо говорит: дай мне попробовать тебя на вкус.

Она отстраняется:

– Джо, тебя это напрягает?

– Меня здесь ничего не напрягает. Просто решил тебя подколоть.

Объяснений я не требую: если человеку есть что рассказать, он сам начнет разговор. Так и происходит. Лав заявляет, что терпеть не может оральный секс. Ее мать никогда не делала отцу минет; она считает, что если мужчина любит женщину по-настоящему, ему это не нужно.

– Вы обсуждаете такие темы? – удивляюсь я.

– У нас нет секретов.

– Ого!

– Что?

– Ничего.

– Джо…

– Просто твои родители стали встречаться еще в школе, а это значит, что твоему отцу ни разу в жизни не делали минет… Поверить не могу!

– Подожди, – говорит Лав и рассказывает про вечеринку, которую устроили им родители на шестнадцать лет – друзья, веселье, толпа гостей, все по высшему разряду. Ей подарили лошадь, а брату – сеанс массажа.

– Когда Форти вернулся домой, на нем лица не было. Я стала допытываться, что произошло. Он как мог отнекивался, но я настояла.

– И?..

– Оказалось, что массажистка ему отсосала. И сообщила, что наш отец приходит к ней за тем же самым раз в неделю.

– Хреново.

Лав пожимает плечами и говорит, что готова хоть целый день играть со мной в «Джо сказал», только без оральных ласк.

– Тебя наверняка интересует, делала ли я это Бреду или Трею. Нет, не делала.

– Все люди разные, – предпринимаю я последнюю попытку. – То, что не нравится твоей матери, вполне может понравиться тебе.

Лав заявляет, что ей уже тридцать пять лет и она прекрасно знает, что ей нравится. Целует меня и предлагает заказать завтрак. Мы выбираем яйца бенедикт, кофе и блинчики, оба заглядываемся на фирменный коктейль «Мимоза», но в его состав входит шампанское, а эту тему лучше не поднимать. Говорю Лав, что она мне нравится. Отвечает тем же.

Ныряем в постель и не выныриваем, пока не приносят завтрак. Потом – небольшой перерыв и снова секс. Подумываем спуститься в сад – и все же остаемся в номере. Снова секс. Потом вместе принимаем ванну, смотрим кино. Ужин, секс, «Джо сказал», «Лав сказала». К номеру приставлен дворецкий, Лав отправляет ему сообщение, и он является с двумя гигантскими бургерами. Валяемся в кровати, смотрим телик. Когда начинается «Война невест», она вдруг заявляет, что не изменяла ни одному из своих мужей. Я говорю, что тоже никогда никому не изменял.

– Ты ведь не был женат?

– Не был, – отвечаю я и понимаю, что не хочу даже вспоминать про Эми и Бек. Не хочу никого искать. Хочу забыться и отдохнуть. В этой комнате, в этой постели меня даже почти не тревожат мысли о кружке с мочой, оставленной на Род-Айленде. Будто за дверью стоят невидимые стражи, которые берегут нас и никому не выдадут наши ДНК и наше прошлое.

Я не знаю, сколько минуло времени: день, два… Лав – это наркотик. Чем больше она рассказывает о своей жизни, тем меньше мне хочется делится своими историями, настолько они кажутся мелкими и неприглядными.

– Ладно, – соглашается она, – потом расскажешь, если захочешь.

Лав не давит и не настаивает. С ней даже «Коктейль» смотреть приятно – не то что с Эми. Она ценит «Ханну и ее сестер» и обожает «Преступления и проступки». Я уже начинаю думать, что она идеальна, когда вдруг раздается заглавная песня из «Грязных танцев», и Лав аж подскакивает от радости. И до нуля убирает громкость.

– Я его наизусть знаю. Могу смотреть даже без звука, – говорит она.

Я закрываю ей ладонью глаза и спрашиваю, сможет ли она смотреть его и без картинки. Лав хохочет, а я покрываю поцелуями ее колени, локти, бедра. Запрет не нарушаю, но она кончает и без этого. И с удивлением признается, что раньше такого не бывало. А я спрашиваю, есть ли в отеле бассейн.

Конечно есть. Мистер Муни был чертовски неправ: он совсем не холодный и не грязный. А манящий и сладостный, как вагина. Мой телефон падает в него, и Лав ныряет на самое дно. И отдает своему дворецкому, чтобы тот положил его в рис на просушку. А меня подмывает сказать, чтобы он вообще его выбросил. Лав говорит: это знак – надо обо всем забыть и расслабиться. А я уже и не помню ничего, что было до нашей встречи, в прошлой жизни.

Раньше мужчины шли на запад, дробили камни, просеивали песок в надежде увидеть драгоценный блеск, почувствовать приятную тяжесть золота в ладони. И мне пришлось пройти через многое, но я ни о чем не жалею, потому что это привело меня к Любви.