Онлайн книга «Красный телефон»
|
– Хорошо, – вдруг прервал молчание Павел Николаевич. – Я даю вам пятьсот баксов – и вы переходите в другое купе. Договорились? Он махнул рукой – Толик раскрыл дорожный саквояж, извлек оттуда черную сумку-барсетку и протянул хозяину. «Ничего себе кошелек!» – подумал я. Мой попутчик небрежно достал из барсетки толстую, перетянутую резинкой зеленую пачку и отсчитал пять стодолларовых бумажек. – Нет, – ответил я, отводя глаза от денег. Павел Николаевич молча добавил еще столько же: – Возьмите, вам же хочется. Смелее! В первый раз всегда страшно. – Он улыбнулся, и на его круглых щеках обозначились трогательные ямочки. Мне и в самом деле очень хотелось. Это была как раз та сумма, какую запросили с меня в автосервисе за полное восстановление «шестерки». – Уберите деньги! – потребовал я. – Ладно, отдаю все! – Он бросил на столик пачку и ребячливо подмигнул телохранителю. – Зачем вы валяете дурака? Вы же все равно мне всех этих денег не отдадите! – Отдам! – Не отдадите! – Конечно, не отдам. Он надел очки и снова стал взрослым. Ямочки на щеках исчезли, как и не было. – Зачем же вы тогда издеваетесь? – Я вас искушал. И вы мне понравились. Давайте лучше выпьем! Толик, будь другом, накрой поляну. Мы тут с господином писателем о жизни побеседуем. Телохранитель вынул из саквояжа две бутылки красного вина. – Бургундское. «Кортон гран крю фэвле» восемьдесят восьмого года! – сообщил Павел Николаевич. – Очень милое вино. Вообще-то я больше люблю бордо, например «Шато Тальбо» восемьдесят девятого… Но оно капризное: откроешь – и нужно почти час ждать, пока резкость уйдет. Бургундское в дороге предпочтительнее. Или у вас другое мнение? – А сколько оно стоит? – осторожно спросил я. – Эх вы! Это про женщину сначала спрашивают: «Сколько стоит?» – а потом пробуют. С вином же все наоборот, сначала пробуют, а потом уже спрашивают: «Сколько стоит?» Толик между тем вынул закуску: бутерброды с икрой и рыбой, уложенные в пластмассовую коробочку. В другой коробочке оказалась клубника. Потом он взял со столика и посмотрел на свет стаканы, поморщился и унес их прочь. – К сожалению, бургундских рюмок здесь нет. Придется пить из общепитовских. Уж извините! – с издевательской грустью молвил мой попутчик. – Переживу как-нибудь. Толик воротился с другими – чистыми стаканами. Сопровождала его радостная проводница: – Я договорилась в третьем купе! – Спасибо, голубушка, за хлопоты, – кивнул Павел Николаевич, – но мы уже подружились… Толик, поблагодари девушку за заботу! Вернувшись, телохранитель достал из кармана складной нож со штопором, откупорил бутылку и уверенным официантским жестом, несмотря на покачивание вагона, разлил рубиновое вино по стаканам. – Спасибо, иди спать! – распорядился Павел Николаевич и, глядя вслед уходящему, добавил: – Отличный мужик. Горбачева охранял. Теперь вот со мной. Уже пять лет. Стреляет как бог! А удар!.. И вообще он человек, можно сказать, исторический… – А вы не боитесь, что он когда-нибудь в вас выстрелит? – ехидно поинтересовался я. – Нет, не боюсь. Если он даже Горби не пристрелил, то мне бояться нечего. Эти люди стреляют или во врага, или в себя… Странный народ… Кстати, давайте выпьем за русский народ! Знаете, когда все это началось, я думал, через год, максимум через два нас всех на вилы поднимут. Ничего подобного. Наоборот, сын трудового народа Толик меня и охраняет. За народ! – Нет, за это я пить не буду. – Почему? – Из принципа… – Бросьте! «Человек с принципами» – это всего лишь щадящий синоним к слову «неудачник»… – Значит, «беспринципность» – всего лишь синоним к слову «преуспевание»? – Вы со всеми такой вредный или только со мной? – Нет, не со всеми. Но если бы народом был я… – Я бы давно уже был на вилах! – засмеялся Павел Николаевич. – Какой вы злой! Вы, наверное, просто бедный? Но за ненависть мы пить не будем. Выпьем за любовь! Вы допускаете, что такой мерзавец и мироед, как я, способен испытывать это чувство? – Отчего ж не допустить! Самых трогательных романтиков я встречал в зоне, когда писал очерк к двухсотлетию Владимирского централа. – Романтика? При чем тут романтика? Любовь добывается из такого же дерьма и грязи, что и деньги. Ее так же, как деньги, легко потерять. Может, когда-нибудь люди будут на кредитных карточках копить не баксы, а любовь… – Ого! Вы не пробовали сочинять? – довольно ядовито спросил я. – Пробовал. Даже литературную студию при МАТИ посещал. Стихи писал… концептуальные. Прочитать? – Потом. А сейчас больше не сочиняете? – Нет. Знаете, бизнесом, творчеством и любовью у человека ведает одна и та же часть мозга, поэтому среди хороших поэтов не бывает хороших бизнесменов. И наоборот. Кстати, влюбленный бизнесмен тоже не жилец… Вы-то бизнесом пробовали заниматься? – Никогда. – И не пытайтесь! Я знал одного сценариста. Он с нефтью связался, да еще втюрился в кинозвезду… Страшная история – нашли с чеченским кинжалом в сердце. – Я, кажется, читал об этом в газетах… – В газетах? – Он посмотрел на меня с упреком. – Вы читали, а я хоронил… Давайте все-таки выпьем! Вино, как и следовало ожидать, оказалось замечательным. Некоторое время мы сидели молча. Я отогнул краешек накрахмаленной занавески: мелькающие столбы отмеривали проносящуюся за окнами ночь. – Знаете, иногда хочется все бросить, спрятаться в деревне и по вечерам, слушая сверчка, написать книгу… – мечтательно произнес Павел Николаевич. – О чем? – О дерьме. – Из которого все добывается? – Да. У меня очень много сюжетов. Хотите, я подарю вам один? Настоящий! Не из газет. – Спасибо, но у меня своих сюжетов достаточно. – Ленивы и нелюбопытны… А потом еще на читателя жалуетесь! – Я не жалуюсь… Читатель всегда прав. Критики – другое дело. Учитывая тематику вашей будущей книги, я могу вам дать несколько сюжетов о критиках… – Да ладно уж… Ничего я никогда не напишу. Мне бумагу марать так же опасно, как сценаристу торговать нефтью… Слушайте, а вы когда-нибудь на заказ писали? – Конечно. Двум маршалам мемуары сочинил. При советской власти за это неплохо платили. Не то что сейчас… – Отлично. – Павел Николаевич от возбуждения взъерошил рукой волосы, и сединок у него обнаружилось даже больше, чем показалось мне вначале. – Я заказываю! |