Книга Завтра я стану тобой , страница 45 – Мария Бородина

– Какой в этом смысл?

– Вы работаете у меня, – заявила Стоун. – И я здесь решаю, кому и чем заниматься. Где есть смысл, а где – нет, определять тоже только мне. Поэтому не…

Её речь прервал скрип на высокой ноте. Уши засаднило так, что я едва не выдала себя. Потом раздался глухой стук, и сквозняк пробежал по полу, как рассерженная кошка.

– Моё почтение, Гэйхэ, – дружелюбно сказала госпожа Гир.

– Госпожа Василенко, – недовольно прокаркала Стоун, – прошу вас покинуть кабинет.

Я едва удержалась, чтобы не рявкнуть от досады. И сюда добралась, нехорошая женщина! Василенко всегда там, где раздают свежие сплетни. Неизвестно, что лучше: если она останется в кабинете, или если Стоун проводит её пинком. В первом случае Василенко узнает о произошедшем, и назавтра вся амбулатория будет обсуждать, что у Альтеррони уехала крыша. Во втором – додумает то, чего не услышала, и тоже всем расскажет.

– Я лишь хотела узнать, – суетливый голос госпожи Василенко елозил наждаком по нервам, – всё ли в порядке.

– Всё отлично, – заключила Стоун. – Идите.

– Моя помощь не нужна? – не унималась Василенко.

– В самую последнюю очередь, – выдавила Стоун сквозь зубы.

Я готова была вскочить и расцеловать Стоун. В такие моменты она меня восхищала.

Дверь обиженно хлопнула, оборвав поток сквозняка. Гомон голосов, доносящихся из коридора, затих, превратившись в густую тишину.

– Я прошу вас, – продолжала Стоун. – В последний раз. Просто по человечески.

– Хорошо, – прозвучал смиренный ответ Гир. – Но вы не увидите ничего нового.

Ледяная, колючая волна коснулась кожи и понеслась по телу вверх. Запах сухого бессмертника и могильной земли окутал меня, как старое одеяло. Несмотря на тёмные ассоциации, аромат заклятий Гир понравился мне больше, чем мой. В нём сквозило что-то вечное, умиротворяющее. Что-то, перетягивающее, вопреки законам времени и мироздания, в тёплые деньки детства. Так пахнет время. Ностальгия по прошлому. И воспоминания, заключённые в детских рисунках и одиноких фотографиях из альбома.

– Она не безумна, – заключила Гир через пару минут, и у меня отлегло от сердца.

– Этого просто быть не может! – снова возразила Стоун.

– Это факт, – настаивала Гир. – У безумцев аура разделена на два чётких слоя. У госпожи Альтеррони – совершенно нормальная аура. Немного искрит, правда. Должно быть, её что-то сильно волнует.

– Вот только не надо мне сейчас про стресс, – Стоун снова взялась за своё. – В изолятор её.

– Не имеем распоряжения изолировать здоровых, – отрезала Гир.

– Она не здорова!

Ну, это уже слишком!

Я распахнула глаза. Первое, что увидела – белый потолок с аккуратными канделябрами. Когда я повела головой, он закачался, и взгляду явились стены кремового окраса. Я сидела в кресле, в кабинете госпожи Стоун. Слава Покровителям, кроме начальницы и Гир никого поблизости не обнаружилось. Меньше свидетелей – меньше последствий.

– Вы так хотите изолировать меня, госпожа Стоун, – проговорила я сухими губами, – что готовы пренебречь вердиктом титулованной специалистки по науке безумия?

Обе женщины замерли, растерянно поглядывая на меня. Абсолют внезапной тишины настораживал и пугал. Возможно, сейчас я подписывала себе смертный приговор. Но, вероятнее всего – лишала себя любимой и стабильной работы. Нет, не так. Лишила.

Но я не могла иначе. Когда твоя лапа в капкане, единственный способ спастись – резать по живому.

– Я не стала бы заговаривать первой, госпожа Альтеррони, – Стоун развернулась в кресле и бесстрастно взглянула на меня. – Особенно после того, как несколько минут назад вы нанесли мне оскорбление.

– Оскорбление? – я подняла бровь. – Да что вы такое говорите!

– Вы назвали меня дочерью нефилимской, – Стоун оперлась локтями на стол. – И сказали, что я глупа, как моя мамаша, которая, якобы, полукровка. Или будете это отрицать?

Слова Стоун были подобны острым пикам. И означали они одно: Элси вышла на тропу войны. Она решила свести меня со света. Или подтолкнуть к самоубийству. Ни то, ни другое не сулило ничего хорошего.

– С каких это пор нелестное слово указывает на безумца? – отчеканила я, не зная, как принять новость.

– С тех пор, как вы работаете под моим покровительством, Альтеррони!

– Вы будете удивлены, но я ничего не помню.

– Помню я, и этого достаточно, – госпожа Стоун с ухмылкой взглянула на свои загнутые ногти. – А теперь ответьте мне, госпожа Альтеррони. Только честно. Вы не в себе?

– Я-то в себе, – я потупилась. Никак не получалось отделаться от чувства неловкости, пропитавшего меня насквозь, как дождь в ту злосчастную субботу. – Просто иногда мне кажется, что я – маленькая слепая девочка, которая скачет по чужим телам.

Гир, не удержавшись, хихикнула. Торопливо прикрыла рот ладонью и выскочила из кабинета. Стоун же напротив – закусила губу и загорелась красными пятнами от немой ярости. Казалось, что кровь в её сосудах с каждой секундой набирает температуру.

– Вот только баек про гатрэ не надо! – выдавила она. – Ими уже даже детей не пугают!

По коже прокатилась волна горячей боли, словно на меня опрокинулся чан кипятка. Сердце заколотилось, как ритуальный барабан. Откуда она всё знает? Откуда?!

– Гатрэ?! – я подскочила в кресле.

Стоун смерила меня осуждающим взором и насуплено поджала губы. Отвернулась к окну, достала из кармана платок и вытерла лоб. Кажется, сложившаяся ситуация напрягала не только меня.

– Как будем решать вопрос? – спросила она, не поворачиваясь.

– Я готова принесли вам извинения, если что-то в моём поведении оскорбило вас, – я трусливо пошла на попятную. Работу я уже, как пить дать, потеряла. Теперь в первичный приоритет переросло спасение репутации. В голове крутилось, как надоевшая песня: гатрэ, гатрэ, гатрэ…

– Вы сначала думаете, а потом говорите, Альтеррони, – Стоун прошлась по кабинету, волоча за собой шлейф плиссированной юбки. – Ваши чувства довлеют над разумом. Эта черта всегда меня раз… не нравилась мне.

Я лишь ухмыльнулась в ладонь. Сиил, ты ли это?

– Но я не из тех, кто рубит головы с плеч, – продолжала Стоун. – Поэтому, учитывая ваше моральное состояние…

Не смогла сдержать улыбки. Почтенные Покровители, она впервые поняла, что я – живой человек, и у меня есть чувства! Можно закатить по этому поводу праздник. Только вот нет настроения.

– …вместо увольнения по собственному желанию, я предлагаю вам досрочно взять отпуск, – закончила госпожа Стоун. – Сразу и основной, и дополнительный.

Каменная рука, стискивающая сердце разжалась, и мягкая плоть толкнула рёбра. В животе потеплело. Хорошо хоть так.