Книга Двойник твоей жены, страница 65 – Анна Бахтиярова

— С поврежденной аурой она всё равно не жилец. Так что, какая разница?

Я закрыла глаза, мобилизуя душевные силы. Соберись, Ева. Сейчас тебе вряд ли кто-то поможет, кроме себя самой. С кучером едет охранник, но спятивший Голкомб и его вырубит одним движением мизинца. Вот, значит, какая у него сила! Я не ошиблась, предположив, что это он в вечер похищения остановил карету Саймона.

— Вы не ответили на вопрос, Ева. Вам дорог Патрик?

— Если скажу «нет», поверите?

— Но почему? Наш милорд далеко не идеален.

— Не вы ли пели ему дифирамбы, господин Голкомб, когда мы только познакомились?

— Непростительная ошибка, — он развел руками. — Всё могло быть иначе. Для нас всех.

Ужас сковал каждую клеточку. Что же задумал этот якобы преданный помощник? А план у него, без сомнения, имеется. Вдруг это он организовал нападение на лорда? А что? Каким-то же образом у другого арестанта оказался нож.

— Ох…

Кажется, до меня дошло.

— Не было никакого ранения. Это уловка. Мы едем вовсе не в больницу!

Голкомб и не подумал отпираться.

— Разумеется. Умирающий Патрик — единственный способ выманить вас из особняка. Я мог бы вас отпустить, Ева. Не доводить дело до конца. Позволить исчезнуть и начать жизнь с чистого листа. Но в ваших глазах столько презрения. Отвращения. Вы сами выбрали свою «судьбу».

Я не успела ответить. И даже как следует обрадоваться известию, что лорд жив и здоров. Голкомб снова щелкнул пальцами, и я, как Тая, погрузилась во мрак…

* * *

В голове стучало, будто рядом рьяно трудились барабанщики, которым пообещали баснословную награду за усилия. Веки слиплись, а тело отказывалось подчиняться. Не шевельнуть ни рукой, ни ногой.

— Просыпайся, любимая.

Этот голос… Отлично знакомый, но принадлежащий точно не Голкомбу.

Я представила стену. И себя рядом с выставленными вперед руками. Нужно напрячься, и магия уничтожит преграду. Я часто так делала в детстве, когда долго не получалось решиться на какой-то поступок, например, обратиться с важной просьбой к матушке.

Вот и сейчас сработало. Глаза открылись, а губы прошептали:

— Саймон…

Ох…

Это что же получается? Голкомб сдал меня незабвенному муженьку? Они теперь заодно?! Стоп! Все гораздо сложнее и отвратительнее. Предатель работает не с Саймоном, а с Ребеккой! Вот, засада!

— Тебе удобно, дорогая?

Муженек явно издевался. Какое еще удобство, если ты крепко привязана к стулу? И ни где-нибудь, а в подсобке нашего закрытого нынче магазина. Тут явно давно никто не бывал. Мешки с запасами трав и склянки с разноцветными жидкостями покрылись слоями пыли. Впрочем, как и пол. В носу ужасно щекотало, так и тянуло чихнуть.

— Где Тая? — спросила я сквозь зубы.

— Кто?

— Моя горничная.

— О чем ты? У тебя нет горничной. А судьба прислуги леди Флеминг — не твоя забота.

— Мерзавец! Чтоб тебе собственным ядом отравиться!

Саймон скривился. Новая Ева не пришлась по вкусу. Старая-то была сговорчивой паинькой. Стояла на задних лапках, выполняла любое желание обожаемого муженька, не подозревая, какой он на самом деле негодяй.

— Хочешь язвить? — осклабился Саймон. — Язви. Напоследок. Скоро всё вернется на круги своя. Мы с тобой заживем, как прежде. Счастливой семейной жизнью.

Ох, как я жалела, что не умею обжигать взглядом. С удовольствием подпалила бы изменщика. А лучше ту часть тела, из-за которой и состоялся мой побег.

Не обольщайся. Этого не будет. Никогда! Ты не заставишь меня вернуться!

— А мне и не придется, — на губах паразита заиграла гаденькая улыбочка. — Брэн!

Нервы натянулись струнами, вот-вот порвутся. Это еще кто? Приглашенный садист, которому поручено меня мучить, пока не соглашусь вновь превратиться в кроткую вторую половину? А Саймону самому руки пачкать зазорно?!

Я ожидала увидеть здоровенного детину, способного задевать потолок макушкой. Но в помещение бочком прокрался щуплый старикашка с жиденькой бородкой и выпученными глазами. Вид, как у лягушонка, ей-богу! А щупленький! Дунешь, упадет…

Нет, на мучителя века он тянет. Тогда… тогда… Ох…

— Познакомься, Ева. Это Брэн Тодд. Он маг, — озвучил Саймон пугающую догадку. — У господина Тодда крайне оригинальный и полезный дар. Он умеет заставлять других забывать. Любые события и людей.

Сердце заныло. Отчаянно.

Всё! Это конец! Для новой Евы! Тощему дедку достаточно приказать мне забыть всё, что произошло после памятного сентябрьского дня, когда я застала драгоценного супруга с любовницей. И я забуду! Забуду, за какое ничтожество меня угораздило выйти замуж!

— Вы ведь оба в курсе, что манипуляции с памятью незаконны? — спросила я, отлично понимая, что вопрос их не смутит. Но промолчать было выше моих сил.

И неважно, что сама недавно приготовила зелье с подобным эффектом. Я-то для хорошего дела, чтобы помешать шантажисту уничтожить лорда Флеминга. А они… они…

— И кто на нас пожалуется? — ухмыльнулся Саймон. — Ты? Нет. Потому что и не вспомнишь Брэна, а меня снова будешь любить до умопомрачения.

Глаза наполнились слезами ярости. Опять влюбиться в Саймона — худшее из зол! Лучше одновременно сразиться с духом Гертруды Флеминг и вполне себе живой Ребеккой!

— Однажды я всё равно пойму, кто ты такой, — пообещала я, сдерживая рыдания.

Саймон самодовольно покачал головой.

— А вот и нет. Я выучил урок и буду осторожен. На дом и магазин есть покупатели. Нам хватит денег, чтобы уехать подальше и найти приличное жилье. Начнем всё заново на новом месте. Твои замечательные зелья будут пользоваться спросом везде. Хоть в большом городе, хоть в глуши. Особенно вкупе с магическим даром. Заживем припеваючи. Не смотри волком, Ева. Я возвращаю тебе счастливую жизнь.

Я едва не рычала от злости. Тоже мне счастье! Я буду податливой женой, выполняющей любую прихоть Саймона. Работать на него и, что самое мерзкое, проводить с ним ночи. А он продолжит изменять. Просто больше не приведет любовницу в дом, найдет безопасное место для утех. Нет! Счастливое неведение — вовсе не дар, а проклятье!

Муженек поманил мага, а меня накрыла самая настоящая ярость.

— До чего же ты докатился! Проникновение в чужой дом и похищение — еще цветочки. Но убийство?! Скажи, как Ребекка заставила тебя прикончить Габриэля Саттона?

На лице Саймона отразилось неверие, а затем паника.

— Надо поторопиться, — пробормотал он нервно. — Провести ритуал и уносить ноги. Пока это безумная женщина еще что-нибудь не выкинула.