Книга Сеть Алисы, страница 73 – Кейт Куинн

— Конечно. — Капитан глубоко выдохнул. — Но теперь-то вы согласитесь, что агента нужно отозвать. Сеть Алисы подлежит ликвидации, ничего другого не остается.

— Почему это? — Аллентон глянул на Эву. — Я считаю, она должна вернуться в Лилль.

Сердце Эвы ухнуло, но она вяло кивнула.

— Вы шутите, Джордж? — У Кэмерона глаза полезли на лоб.

— Я поеду, куда прикажут, — вмешалась Эва, хотя никто ее не спрашивал. — Дело есть дело.

— Ваше задание выполнено, — сказал Кэмерон. — Вы поработали отлично, однако оставаться в Лилле чрезвычайно опасно. С арестом Лили оборваны все связи сети.

— Замена ей найдется, — возразил Аллентон. — Руководителем станет Альберт или вот она, наша весьма инициативная гостья.

— Я подам рапорт, в котором изложу свое категорическое несогласие, майор, — глухо сказал Кэмерон.

— Да речь-то о неделе-другой.

— Я буду там, сколько потребуется. — Эва переборола страх. Ужасно хотелось домой, но она не струсит, когда на карту поставлены человеческие жизни. — Вечерним поездом я вернусь в Лилль.

Кэмерон встал. На скулах его играли желваки. Он мягко взял Эву за плечо.

— Я бы хотел переговорить с мисс Гардинер наедине. Если не возражаете, майор, мы с ней перейдем наверх.

Аллентон усмехнулся. В сопровождении капитана Эва поднялась в комнату, где стояла узкая железная кровать со стопкой сложенных одеял. Кэмерон захлопнул дверь.

— Вы незвано вторгаетесь в спальню дамы? — улыбнулась Эва. — Видно, и впрямь взбудоражены.

— Да, я чертовски взбудоражен, — дрожащим шепотом сказал Кэмерон. — Ваше нежелание просить об отзыве — полная дурь. Складывается впечатление, что вы хотите погибнуть.

— Я разведчик. — Эва опустила сумку на пол. — На этой работе, случается, г-гибнут. И беспрекословно подчиняются приказам.

— Вы получили глупый приказ. Думаете, в разведке одни блестящие умы? У нас полным-полно идиотов. — Капитан яростно ткнул пальцем в сторону гостиной, где остался Аллентон. — Они неумело играют чужими жизнями, и когда в результате гибнут такие, как вы, эти умники пожимают плечами и говорят: «На войне приходится рисковать». Неужели ради такого дурака вы готовы пожертвовать собой?

— Поверьте, я хочу, чтобы все это закончилось. — Гася вспышку капитана, Эва коснулась его рукава. — Но я не желаю, чтоб меня списали вчистую. Если агента отзовут по причине нервного истощения, другого задания ему уже не получить. — Она помолчала. Кэмерон взъерошил волосы, но не возразил. — Я смогу еще чуть-чуть продержаться, а уж потом…

— Знаете, как майор откликнулся на казнь Эдит Кэвелл? — уже тише спросил Кэмерон. — Лучшего, сказал он, нельзя и желать, это разозлило всю нацию. Я не хочу злословить о коллеге, но вы должны понять: ему глубоко плевать, что и вас могут схватить. Гибель молодых разведчиц означает шумиху в газетах и подъем боевого духа в окопах. Но я не привык подвергать своих людей бессмысленному риску.

— Я рискую не бессмысленно…

— Вы хотите поквитаться за Виолетту и Лили. И ради мести готовы погибнуть. Я прекрасно понимаю ваши чувства.

— Будь я мужчиной, мое желание и дальше исполнять свой долг вы бы назвали патриотизмом. — Эва сложила руки на груди. — Когда того же хочет женщина, это самоубийство.

— Разведчик с перегоревшими нервами уже не помощник своей стране. Вас захлестывают эмоции. Уж я-то вас знаю.

— Тогда вы должны знать, что во имя долга я забываю об эмоциях. Как всякий солдат, получивший приказ. Как всякий, кто принял присягу.

— Нет, Эва. Я вам запрещаю.

Про себя Эва усмехнулась. Кэмерон выдал свои чувства, назвав ее по имени.

— Вы сообщите Аллентону, что не готовы вернуться в Лилль, — сказал капитан, оправляя манжеты рубашки. — И я переправлю вас в Фолкстон. Противно действовать за спиной начальства, но другого выхода нет. Вопрос решен.

Кэмерон шагнул к двери. Нельзя, чтобы он сошел вниз и сообщил майору о негодности агента. Эва ухватила его за руку.

— Побудь со мной, — прошептала она.

Кэмерон отпрянул, гнев его сменился полной растерянностью.

— Мисс Гардинер…

Эва просунула руку ему под рубашку и приникла губами к ложбинке между его ключиц. От него пахло мылом. Он назвал ее Эвой.

— Я должен идти, мисс Гардинер…

Капитан перехватил ее руку, нырнувшую ему под рубашку. Эва приподнялась на цыпочки и, запинаясь, прошептала на ухо:

— Не покидай меня.

Она понимала, это — запрещенный удар. Какие у него теплые руки. Эва пошла в атаку.

— Лили стоит перед глазами… Пожалуйста, не оставляй меня одну. Я не вынесу…

Это был нечестный ход, рассчитанный на джентльмена, который не бросит даму в несчастье. С Рене этот трюк никогда не прошел бы.

— Я тоже терял друзей. — Кэмерон осип. — Я понимаю, каково вам сейчас…

— Я продрогла, — шепнула Эва, перебирая волосы на его груди. Как давно она об этом мечтала! — Хочется лечь, согреться и обо всем забыть.

— Эва… — Капитан вновь отпрянул, упершись ей в грудь рукой, на которой сверкнуло обручальное кольцо. — Я не вправе…

— Прошу…

Эву полоснуло печалью, точно острым ножом. Забыться, хоть ненадолго. Она прижалась губами к губам Кэмерона.

— Я не вправе воспользоваться твоим состоянием… — пробормотал он.

— Я хочу забыться… Помоги мне, Сесил…

И он сдался. Оборона его рухнула, точно взорванная стена. Глухо застонав, капитан привлек к себе Эву, и они слились в поцелуе. Не давая ему опомниться, Эва потянула его к кровати и стала расстегивать его рубашку. Она сознавала, что поступает подло. Все это ради того, чтобы он не помешал ей вернуться в Лилль. Хотя наряду с расчетом было и желание, ибо достовернее всего ложь, замешанная на правде. А правда в том, что она хотела Кэмерона с тех самых пор, как в конторской заике он разглядел шпионку.

— Господи, Эва… — Кэмерон зажмурился, когда, сняв с нее блузку и сорочку, увидел на ее руках синяки, оставленные немецким конвоиром. — Сволочи поганые… — Целуя каждый синяк, он гладил ее выступающие ребра и бормотал: — Какая ты худенькая… бедная моя, храбрая девочка…

Эва обвила его ногами и приняла всего без остатка. Наверное, стоило изобразить девственницу, застенчивую и неуклюжую. Это было бы разумно, но сейчас ложь нестерпима. Она не притворялась под мраморной тяжестью прохладного тела Рене и не станет притворяться перед этим долговязым мужчиной с веснушчатыми плечами, который, целуясь, закрывает глаза. Отринув все мысли, Эва нырнула в любовный омут и пришла в себя, когда уже тихонько плакала в объятиях Кэмерона.

— Я понимаю тебя, — негромко сказал он, поглаживая ее по голове. — Правда, понимаю. И у меня так было, что дорогой мне человек оказывался в лапах врага.