Онлайн книга «Ловец бабочек. Мотыльки»
|
— Я здесь, — тьма, собравшаяся в углу комнаты, аккурат под картинами рукодельными, вышитыми Гражиной в минуты меланхолии, расступилась, выпуская человека в маске. Маска была знакома. Человек — нет. — А… где… — Гражина сглотнула, не зная, как спросить. — Он больше не придет. Тень поняла распрекрасно. Не придет? И гнев вновь вспыхнул да так, что Гражине показалось на секунду, будто ее саму охватило пламя. И пламя это сейчас испепелит… — Спокойно, — ночной гость оказался вдруг рядом и ледяные пальцы его впились в плечи Гражины Остудили. И вытянули ярость. — А ты к нему и вправду успела привязаться, глупая девочка… — Я не… — Ты девочка. И глупая. А она вдруг вспомнила, что стоит перед этим человеком совершенно нагая… — В наготе нет дурного, — он что, мысли ее читает? И все же Гражина приняла поданное им одеяло, торопливо закрутилась и только затем повернулась к гостю. — Кто ты? — Друг. Она не столь наивна… — Нет никакого тайного общества… — он сел в кресло, в то, в котором любила сиживать сама Гражина, с книгою ли, с рукоделием. Руки гость сцепил на груди. Качнулся. Запрокинул голову, выставивши на обозрение худющую белесую шею. — Хельм не нуждается в этаких… глупых игрищах. — Нет? …но как же… те случайные встречи… знаки… и подслушанный разговор… теперь Гражине самой стало смешно: неужто такие от разговоры стали бы вести открыто? — Вижу, ты поняла… мне было интересно, чего ты стоишь. — Кто вы? Сложно вести себя правильно, будучи облаченной лишь в пуховое одеяло. Матушка бы не одобрила… какое счастье, что сон ее по обыкновению крепок. — Я же сказал. Друг. А вот ты не задумывалась над тем, кто ты? — Кто я? — Колдовка. Что? Она, Гражина… нет, быть того не может… про колдовок писали в газетах… и еще в романах, правда, там они были злодейками, коварными, прекрасными и обольстительными, а Гражина… какое в ней коварство? Не говоря уже о красоте. — Ты себя недооцениваешь, девочка. — Но как… и откуда… …ее отец был простым человеком. И мать… и… и ведь колдовками не становятся по желанию, да и желания, говоря по правде, у Гражины не имелось. — Твоя любезная матушка, надо полагать, не рассказывала тебе о своей семье? — Н-нет… она… она сирота… — Она так решила. На самом деле у нее две тетушки… и обе с даром. А вот твою матушку боги обделили. Она весьма переживала по этому поводу… поверь, ее никто не обижал, но она предпочла уйти из дому. Забыть о родстве… это нехорошо, но мы приняли ее выбор. — Вы? — Семья. Твоя, девочка, семья. Ее семья — это матушка. И старая нянька, которая теперь редко поднимается на второй этаж, предпочитая теплую сытную кухню. А он, ночной гость… — Не спеши отказываться, — он раскачивался в ее кресле. — Видишь ли, дорогая, твоя бабушка… твои бабушки… в нашей семье обычно рождаются девочки, я так, исключение… мы все обеспокоены. — Чем? — Тем, что твоя сила останется без должной… опеки, — он щелкнул пальцами. — И без контроля. Были знаки, что в роду появилась колдовка необычайной силы. Она? Ошибка… — Страшно? — поинтересовался родственник. — Маску сними. Он и снял. Обыкновенный. Лицо такое вот… серое, будто припыленное. Черты прямые. Нельзя сказать, что вовсе нехорош собой, но и не красавец. А главное, ее тоже разглядывает, интересу своего не скрывая. — Я не хочу, — жалобно произнесла Гражина. Колдовка — это… это чересчур. — Во-первых, твоего желания, как и моего, никто не спрашивал. Дар или есть, или… его можно получить, но цена… — он вновь щелкнул пальцами. — А во-вторых, не так давно тебя отнюдь не отталкивала мысль о служении Хельму. Так что изменилось? — Я… я не знаю… — и вновь вышло донельзя жалко. Гражина села. Приобняла одеяло растреклятое, которое так и норовило сползти. А родственник или нет, но нечего пялиться на нее… — Это было… было… — она пыталась подобрать правильное слово, — не всерьез было… я думала, что по-настоящему, только… — Только чувствовала, что не всерьез, — кивнул гость. — Звать тебя как? — Геральд. И я ведьмак. — А я Гражина… хотя… ты же знаешь… и что я Гражина… и что колдовка… — Пока нет, но сила пробуждается, а это опасно. И не только для тебя… Сила? Гражина не чувствовала в себе никакой такой силы… конечно, она вела себя немного странно, но это еще ничего не значит и… — Ты кинула в меня проклятьем, — он протянул руку и раскрыл ладонь, на которой появилось нечто, больше всего напоминающее спутанный волосяной ком. Вот только волосы эти шевелились, изгибались, норовили охватить ладонь Геральда. — Сильным проклятьем. Смертельным. — Я не… — Ты не хотела. Ты просто испугалась, — он дунул, и волосы застыли, чтобы в следующее мгновенье осыпаться горсткой пепла. — И ты будешь пугаться. Злиться. Радоваться… испытывать эмоции, а у вас сила во многом зависит от эмоций. Ты же не хочешь, разозлившись однажды, убить свою мать? Или еще кого-то? А потом пойти под суд, потому то найти неопытную колдовку легко, поверь человеку, который всю жизнь этим занимается. Убить? Она и убить? Да она мух-то не бьет, жалеючи… и мыша, который в кувшин попался, самолично в сад вынесла, до того противна ей была сама мысль об мышиное смерти. Маменька только посмеивалась, мол, до чего нежною, чувствительною дочка выросла. — Я говорю о непредумышленном убийстве. Пока ты не научишься контролировать свою силу, ты будешь опасна для всех. — И… и что мне делать? Сбежать с тобой? — Гражина почувствовала, что вновь начинает злиться. Злость появлялась в животе, этаким горячим клубком, который норовил распутаться и наполнить все ее тело. — Дыши глубже, — посоветовал Геральд. — Помогает. И бежать… куда? А главное, зачем? Откуда ей знать?! — Забудь все, что тебе говорили, — Геральд поднялся, движения его были текучими, плавными. — Закрой глаза. Он оказался вдруг рядом и, присев на кровать, обнял. Руки холодные. И сам он, что кусок льда, в который уходит ее ярость. — Поплачь, если хочешь, я понимаю, тебе тяжело… у меня-то никогда другой жизни не было, — он говорил тихо и гладил Гражину по плечу, а она и вправду разрыдалась. — Меня с малых лет учили это контролировать. А твоя матушка повела себя безответственно. |