Онлайн книга «Ловец бабочек. Мотыльки»
|
— Феликс! — голос панны Белялинской породил эхо. И на зов ее откликнулись. Желтый круг свечи. И дева в длинном белом платье. Она будто бы плыла над полом и такою эфемерной гляделась, что Катарина попятилась, потянулась к револьверу, но вовремя взяла себя в руки. — Матушка, — с упреком произнесла Мария, — что вы голосите? Папа спать отправились… о, пан Себастьян… вы к нам с визитом? Голос ее сделался низким, мурлычущим, и от этого голоса по шкуре побежали мурашки. — Дорогая, поднимись к папеньке, пусть будет любезен подняться. У пана Себастьяна к нему вопросы имеются. — Важные? Свеча опустилась чуть ниже. И лицо Марии оказалось в тени, а рыжеватые всполохи легли на белую кожу шеи, подсветив ее, подчеркнув прозрачность, мягкость. Белое платье. Глубокий вырез. Пышная грудь в нем вздымается волнительно. А в воздухе пахнет черемухой. Аромат этот слаб, но раздражающ. И сама Мария, такая маняще близкая, пугает. — Важные, — подтвердил Себастьян внезапно севшим голосом. — Очень важные, — Катарина говорила сухо. — А использование приворота, насколько я знаю, незаконно. — Какого приворота? — Мария коснулась пальчиком ушка. Розового. С белой бусиной жемчужной серьги. — Если не ошибаюсь, — закрыв глаза, Катарина сделала глубокий вдох, — «Весенняя ночь»… концентрированная… вызывает всплеск сексуального влечения к объекту. Эти казенные фразы отрезвляли. И все-таки… Объект? У кого язык повернется назвать эту очаровательнейшую женщину объектом? Сухо. Цивильно. Нет, она — душистый цветок… …в руку впилась булавка, заставляя очнуться. Себастьян обернулся. — Легче стало? — Катарина булавку загнала в ворот жакета. — Или еще помочь? — Спасибо, — руку саднило, но эта боль защищала от коварной черемухи. Мария рассмеялась. — Вы такие забавные… Она облизала губы. — Кстати, не только у объекта, — Катарина отодвинула Себастьяна в сторону и, приблизившись к панночке Белялинской, подняла пальцами подбородок. Как ни странно, но панночка не сопротивлялась. — Вы использовали концентрат. Эссенцию обычно разбавляют, потому что концентрат опасен… Мария попыталась поймать губами пальцы Катарины. — Вам стоит отдохнуть. — Не хотите ли со мной… — О Боги, — панна Белялинска отвесила дочери пощечину. — Мари! Как ты могла… это не она… это ее жених… дурной мальчишка. Я изначально была против этой помолвки! Что он мог дать моей девочке, а у нее любовь… — У всех любовь… — Лучше отведите ее куда-нибудь. Пройдет. Но, — Катарина отступила, избегая горячих объятий завороженной панночки, — но учтите, что частое использование таких вот эликсиров вызывает зависимость… Ее услышали? Вряд ли. — Ах, дорогая… тебе надо прилечь… отдохнуть… пан Себастьян, вы уж сами здесь… пойдем, — панна Белялинска вцепилась в плечо дочери, и та вдруг разом утратила пыл. Поникла. И свеча почти погасла. — Пойдем, милая… — Лучше любить, чем убивать, — произнесла Мария, дернувшись было, но панна Белялинска держала крепко. — Кого убивать? — поинтересовался Себастьян. — Боги… девочка не в себе! Вы же видите… идем, дорогая… немедленно! — Убивать… убивать… ать-ять… …эхо молчало. И холл, вдруг опустевший, показался мрачнее обычного. — Знаете, — Катарина подвинулась ближе. — Мне здесь не нравится. Совершенно не нравится… — Мне тоже. Уйти? И вернуться с ведьмаком? Или с некромантом, если тот некромант пребывает в ясном сознании? И быть может, опоздать. Что-то должно было произойти и в самом скором времени, но… — Идемте, — решился Себастьян. — Я ведь тут бывал раньше, когда только назначили… первый прием… и дом выглядел обыкновенно. Фонарики в саду для создания обстановки изысканно-романтичной. Клетки с пташками. Ленты. Цветочные арки. Любезные хозяева. Шампанское. Лед. Легкая музыка. Вальс… и глупые шутки, очередь желающих немедля засвидетельствовать свое почтение. Усталость. Тесные туфли, которые с каждой минутой будто бы становились еще теснее. Милые панночки и дородные панны, чей взгляд суров, а помыслы направлены единственно на то, чтобы из всех особей мужского полу и брачного возрасту выбрать наилучшую… Это было не так уж давно. Но было. …второй этаж. И вновь темнота, которая сгустилась, не желая пускать незваных гостей. Револьвер Катарины темноту не пугал. Она клубилась. Шевелилась. И отступила, когда кто-то включил свет. — Что вы тут делаете? — поинтересовался молодой мужчина изможденного виду. Он был высок, статен и лицо имел довольно смазливое. Правда, общее впечатление несколько портили темные круги под глазами, да и лихорадочный румянец не красил. Темные волосы были всклочены. Воротничок рубашки расстегнут, как и винного оттенка жилет, пуговицу которого мужчина вертел в пальцах. — А вы? — в свою очередь поинтересовался Себастьян. Катарина лишь выдохнула. И револьвер убрала. Правильно, не хватало еще подстрелить кого из хозяев на нервической почве. После замучаешься объяснительные писать. — А я тут невесту навестил, — мужчина оперся на стену. — Слышу, кто-то внизу разговоры разговаривает… потом и крадется. Уж подумал грешным делом, что воры… правда, красть здесь нечего. Он шмыгнул носом. — Это вы напоили девушку «Весенней ночью»? — строго поинтересовалась Катарина. Впрочем, на мужчину строгость ее впечатления не произвела. Он подкинул пуговицу на ладони. Вздохнул. И задумчиво так произнес. — Опять набралась? Извините, она такая… непредсказуемая… не хватает острых ощущений… удивлены? Я тоже сперва решил, что скромница, почти старая дева, да… и не я… она сама любит попробовать что-нибудь новенькое… зря вы пришли. — Почему? — Такой вечер испортили, — он похабно усмехнулся. — Небось, тещенька моя будущая Маришку увела? Теперь будет сидеть у кровати до утра… а могли бы… Он закатил глаза. И все-таки поинтересовался. — Вы зачем пришли? — Есть вопросы к пану Белялинскому, — Себастьян понял, что дом этот и жильцы его весьма раздражают. И надо бы всех под арест, на ночь в камеру. А там, как остынут, отойдут от заразы, и порасспросить, к примеру, откуда эта зараза взялась. |