Книга Пангея приветствует тебя, страница 97 – Оливия Штерн

— Тана, ты спишь?

Мотнула нехотя головой. Бесполезно притворяться, Лисса видит насквозь.

— Здравствуй, Тана, — сказал он, — помнишь меня? Я Рион.

Пришлось кивнуть. Разумеется, она помнила. Приходил ведь уже.

— Рион смог отремонтировать копир нейроматрицы, — вкрадчиво произнесла Лисса, — опробовал на себе. Девочка моя, настало время вернуть тебя самой себе.

— Я не понимаю, о чем вы.

— Удирая из Пангеи, ты зашила себе в руку копию своей нейроматрицы. Теперь мы можем восстановить твои воспоминания, и ты снова станешь собой, прежней Таной Альен.

— Зачем мне это? — хрипло спросила она, — Мер-даланна больше нет. Мне все равно, что будет дальше.

— Когда ты станешь собой, моя дорогая, то Мер-даланн покажется тебе лишь коротким эпизодом твоей весьма бурной жизни, — твердо сказала Лисса, — можешь считать, что мы хотим вылечить тебя… от всего этого…

— Как может стать коротким эпизодом тот, кто стал всей жизнью?

— Нет, ну я даже не знаю… Силой ее, что ли, тащить? Не хотелось бы.

— Не надо силой, — произнес Рион.

Тана не могла его видеть, но почему-то знала, что он улыбается.

Холодной улыбкой, которая не предвещала ничего хорошего.

— Лисса, мне нужно поговорить с ней наедине, если позволишь.

Та фыркнула.

— И что такого я не должна знать, бывший нейр моей дочери?

— С тебя довольно того, что ты уже видела в визуализаторе, — отрезал он, — мне бы очень хотелось, чтобы ты позволила мне поговорить с Таной. После этого мы отправимся в центр управления, а ты будешь готовить средства для облегчения боли.

Тане показалось, что Лисса зашипела. Послышался мерный стук твердых каблуков о деревянный пол, хлопнула дверь. Тана поежилась — ей совсем не нравилось то, что теперь она один на один с этим человеком.

Впрочем, даже если он ее убьет… Все к лучшему.

— Пожалуй, Мер-даланну можно позавидовать, — медленно произнес он.

— Глупо завидовать мертвецу.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Тебе повезло в жизни меньше?

— Возможно да, а, возможно, нет. Ты была совсем другой в Пангее, — в голосе Риона послышалась тяжелая, словно свинец, усталость.

— Я не помню… — прошептала Тана, — и мне… честно говоря, все равно.

Она ощутила легкое прикосновение к тыльной стороне кисти. Захотелось стряхнуть жесткие пальцы, но не посмела. Было что-то в голосе Риона, что заставляло повиноваться.

— Я хочу предложить тебе сделку, — спокойно сказал Рион, — слушай внимательно. У меня есть вполне определенные планы на Пангею и некоторых ее обитателей. Если ты будешь оказывать мне все возможное содействие, если ты будешь выполнять все мои приказы… Я верну тебе твоего Мер-даланна.

Тана дернулась, и хватка чужих пальцев усилилась.

Что… что он о себе возомнил?

— Ты… ты ведь не один из Двенадцати? — выдохнула она, уже не пытаясь вырвать руку.

— Нет. Я человек. Но, Тана, в Пангее возможно все. Если ты сделаешь то, что мне нужно, я смогу нас туда вернуть… И ты получишь Мер-даланна обратно.

— Это невозможно…

— Еще раз повторюсь, в Пангее возможно все.

Рыдания душили.

Рион, будь он проклят, дал надежду.

— Поклянись своей матерью, — потребовала она.

— У меня ее не было.

— Так не бывает!

— В Пангее возможно все…

— Поклянись… тем, что тебе дорого, — шепнула Тана.

— Мне ничто не дорого, Тана Альен. У меня нет родственников, у меня нет близких друзей, у меня нет возлюбленной. Таким меня сделала Пангея. Так что… тебе не остается ничего иного, как просто поверить. Мне нет резона тебя обманывать, хоть поначалу я хотел твоей смерти.

Тана замерла, окончательно потерявшись в темноте, что ее окружала. Ощущение горячих пальцев на руке исчезло, Рион теперь просто стоял рядом с постелью. Ждал.

— Разве… я сделала тебе что-то плохое? — выдавила она.

— Ты сделала меня тем, кто я есть, — со странным смешком ответил он, — так что, сделка? Если ты соглашаешься, то сейчас же мы вскрываем тебе руку, возвращаем память… И ты делаешь то, что я тебе приказываю. После того, как моя цель будет достигнута, ты получаешь Мер-даланна живым и почти невредимым.

— Почти невредимым? — эхом повторила она, — это как?

— Возможно, у него буду провалы в памяти. Но, полагаю, ты сможешь с этим мириться…

Тана облизнула пересохшие губы. Улыбнулась невидимому собеседнику.

— Сделка. Я согласна.

— Я не ожидал иного ответа, — в хриплом голосе Риона скользнуло удовлетворение, — тогда… приступим.

* * *

Она падала в воду, все глубже и глубже. Она не могла видеть — но при этом перед мысленным взором зеленела водяная муть, постепенно переходя в густой сумрак, на дне которого загорались и гасли огоньки. Воздуха не хватало, но Тана даже не могла пошевелиться, ее тянуло туда, на дно, в висках начинало покалывать, словно кто-то вонзал в кожу тонкие иглы. Все глубже, глубже… И когда иглы, пробив кость, добрались до мозга, Тану охватил пронзительно-яркий свет.

* * *

«Моя дорогая девочка! Так сложились обстоятельства, что я покидаю Пангею и отправляюсь в Забвение. Возможно, я глубоко неправа, не обсудив с это с тобой, но, поверь, так лучше. Я не буду ничего объяснять, поскольку некоторые знания могут поставить под угрозу благополучие тебя и твоего отца. Верификацию никто не отменял. Люблю, мама».

Записка вываливается из рук. Как она могла? Почему бросила их? Почему — Забвение, когда всем известно, что жизнь за пределами Пангеи невозможна, и что даже воздух там отравлен? Это самоубийство, чистой воды самоубийство. Что такого сделала мать, что предпочла расстаться с жизнью?

В груди разверзается ледяная яма отчаяния. Горло сжимается в спазме.

Мама, зачем ты так?

Перед глазами — ее лицо, так похожее на мое собственное. У нас одинаковые глаза, одинаковые брови и губы. А что сказать отцу? Архитектор Альен только-только проснулся от регенирирующего сна, слаб, как котенок. Он всегда проходит регенерацию перед верификацией, уж больно изматывающая процедура, потом неделю под нейрофритом. А тут — такое… Почему, мама? Что с тобой случилось? Отчего не рассказала?

* * *

— Я не могу отказаться от подарка лорда Праймархитектора, это так. Но мне не нужен еще один нейр.

— Душа моя, вы имеете весьма нездоровый вид. Избыток нейрофрита еще никому не шел на пользу.

Лорд Праймархитектор стоит в небрежной позе, облокотившись на высокую спинку кресла. На губах стынет загадочная полуулыбка. В глазах — лед, привычный и хорошо знакомый. Лорд Праймархитектор Пангеи предпочитает черный цвет одежды, и поэтому кажется, что он растворяется в полумраке зала.