Книга В поисках имени , страница 60 – Анна Бодарацкая

— Куда?

— Курить.

— А можно я тоже?

— Тоже курить? Нельзя.

— Да нет же… просто… Наверх сходить.

— Я же, вроде, говорил — ходи, когда хочешь, я приказал тебя выпускать без вопросов.

Интересно, это правда сработает?.. Но сейчас вопрос был не в том. Я еле слышно добавила, старательно отводя глаза:

— Я в смысле… с вами…

Несколько мгновений он молча смотрел, затем подманил жестом. Я подошла, всё не решалась поднять на него глаз. Так и направились вместе к выходу. Я хотела пробежать вперёд и посмотреть, станут ли в самом деле охранники спрашивать о чем-то или просто выпустят, но было как-то неловко. Когда мы поднялись вдвоём, вопросов, конечно, не последовало.

— А вы… — хотела что-то спросить, когда Нэйвин открыл внешнюю дверь и любезно придержал её для меня.

— Знаешь, я вообще-то пошутил тогда про обращение на вы, — вдруг заявил Нэйвин, перебивая. — Просто забавно было.

— Что? — возмутилась я. — Забавно?!

Он пожал плечами. Я вышла на улицу; кожи коснулся сухой ветер. Хотя поток был тёплым, я поёжилась.

— Тебе надо почаще подниматься, — заметил Нэйвин. — Позагорать немного, что ли.

— Зачем?

— Не знаю. Мне нравится загар.

— А мне не нравится запах табака, — буркнула я под нос.

Просто так, чтобы его позлить или что-то в этом роде. Ничего не имея в виду. Но Нэйвин тут же сунул обратно в карман пачку сигарет, которую успел достать.

Людей вокруг видно не было. Посёлок казался пустым, но только на первый взгляд. Прислушавшись, я уловила вдалеке голоса. Должно быть, я просто не могла увидеть жителей за деревьями или стенами домов.

Я шла вслед за Нэйвином, пока он не остановился у высокого бука, неподалёку от одного из жилищ. Здесь на мокрой земле лежала пара спиленных древесных стволов, и Нэйвин сел на бревно, как на скамейку.

Я опустилась рядом, не обращая внимания на копошившихся здесь муравьев. Кора была мокрой и грязноватой, но я не хотела показаться слишком… домашней, что ли. Нэйвин ещё раз потянулся к карману, но резко отдёрнул руку — видимо, вспомнив, что я сказала про запах.

— Так, — протянул он негромко, глядя куда-то вперёд. — Ну и что тут делать, если курить нельзя?

— Просто посмотреть? — предположила я.

Меня-то это вполне устроит. Я с интересом разглядывала и тяжёлые сероватые облака, проплывавшие где-то над раскидистыми ветвями, и копошившихся в высоком подлеске птиц, и даже…

— Ёжик! — закричала я, вскакивая с места.

— Они ночью ходят, — отмахнулся Нэйвин. — Ерунда.

— Да вон же, вон! — я указала в сторону широкого куста шиповника.

— Ну значит этот специально вышел с тобой поздороваться.

Теперь и мне показалось, что там никого нет. Я ещё некоторое время вглядывалась в тень под кустом, подошла на пару шагов ближе, но, никого не обнаружив, вернулась назад и снова молча села на бревно.

— И правда нет, — хмуро сообщила я.

Негромко, себе под нос. Вдруг Нэйвин вовсе не хочет разговаривать.

— Добыть тебе ежа? — спросил Нэйвин.

Я посмотрела на него с удивлением.

— Зачем мне ёж?..

Нэйвин пожал плечами.

— Нет, не надо, — вот ещё ежей мне не хватало, к лампочкам в довесок. — Да ведь всё равно же нельзя держать животных на базе!

— Да на базу-то не потащим, конечно. Думал, может, просто потискать хочешь.

— Ежа? Он же колючий!

— А пузо мягкое.

— Правда? — удивилась я.

Нэйвин кивнул.

Ёжика я видела только однажды, ещё очень давно. Мы гуляли с Коей поздним вечером, и она поймала этот колючий шарик, набросив на него куртку. Еж, конечно, сразу же свернулся, да и вообще в темноте сложно было что-то разглядеть — как на зло, именно тогда Койя разбила свой фонарик. Никого пуза, в общем, я не рассмотрела. Помню только острую мордочку, длинные иглы и очень сердитое сопение.

— Пойдём тогда пройдёмся, что ли, — предложил Нэйвин. — Скукотища же.

— Куда?

Мне было неловко, что Нэйвин из-за меня сдерживается и не курит, но эта же мысль вызывала и дикое, глупое веселье. Я ни за что не скажу что-нибудь вроде «я ничего не имела в виду, кури, если хочешь». Нет уж! Я хочу посмотреть, как долго он продержится!

— Да без разницы. Ты куда-нибудь хочешь?

— Хочу! — уверенно заявила я. — Я хочу в Скалистый, там красиво.

— Не. В другой раз. Это далеко.

Я тут же поникла. Желание Нэйвина порадовать меня, похоже, было не столь серьёзно, как я успела понадеяться.

— Полчаса пути, — обиженно процедила я.

— На машине, — Нэйвин поджал губы. — А мой паук… Короче, машины нет.

— Как так? А если вдруг вызов, на чём же ты поедешь?

— Придумай другой маршрут.

— Хорошо, — согласилась я. — Тогда просто вокруг посёлка?

Нэйвин снова пожал плечами и встал.

…Как странно. Не могу даже понять, что же я чувствую и о чём думаю. Вот так просто, спокойно, размеренно — вышагиваю рядом с Нэйвином Сарычем по улице посёлка, говорю какую-то ерунду, на которую он совершенно не ругается и даже не смотрит в ответ с оскорбительно-снисходительной усмешкой, как Койя; я задаю вопросы — нелепые, глупые, ни о чём — а он кратко, но дружелюбно отвечает. Кто-то из жителей, конечно, заметит нас. Вон кто-то уже машет, приветствуя Нэйвина. Интересно, что подумают? Ничего хорошего, но мне плевать. Сарыч идёт рядом, в полушаге, но не пытается прикоснуться, притронуться. А время тает — день гаснет, на улицу ложатся желтоватые сумерки, становится холодно.

— Пора возвращаться, — замечает Нэйвин, останавливаясь на очередном круге и кивая в сторону входа на базу.

Я соглашаюсь, и мы идём в тепло. В дом. Дом?.. Случайно подумалось. Конечно, это место не станет мне домом, не может стать! Даже если каждый последующий день будет таким, даже если Нэйвин в три раза лучше, чем кажется сейчас. Я снова хмурюсь, когда мы спускаемся по ступеням. А Нэйвин так и не достал сигарет.

…Перенести свои вещи из комнаты Койи к Нэйвину было несложно и недолго — у меня не так много одежды, а больше ничего относительно личного и не было. Я сложила всё в корзину, в которой обычно ношу белье, и за один раз доставила в своё новое обиталище.

Нэйвин куда-то ушёл, пока я носила свои пожитки. Пользуясь тем, что мне ничего больше пока не приказывали, я отправилась в душ помыться и переодеться. Думать ни о чём не хотелось. Пусть всё идёт, как идёт. Я уже не могла отрицать — к Нэйвину я неравнодушна, и, увы, это неравнодушие — вовсе не ненависть и не презрение.