Книга Ренар Холл , страница 33 – Екатерина Романова

— В этом моя вина. Повозка с нарядами ее сиятельства была по ошибке уничтожена элементалями. Вскоре придет новая.

— Надо же. Какая оказия, — она еще раз окинула меня презрительным взглядом и удалилась в карету, из которой донеслось: — надеюсь, мы скоро двинемся в путь? Я уже устала и проголодалась.

Когда интерес к моей персоне, кажется, спал, я прошептала одними губами "простите", понимая, что даже самый тихий голос могут услышать и неверно интерпретировать, но господин Ренар поднял ладонь, упреждая даже намек на подобный разговор в присутствии монаршей особы.

В самый не подходящий момент память вдруг снова сыграла со мной злую шутку, обернувшись голосом отца:

— Берегись короля, Лэни. И всю его семью берегись. Сколь бы льстивыми и добрыми ни были их речи, сколь благородными бы ни казались их мотивы — беги. Пока есть возможность, беги без оглядки. Сейчас.

Я тряхнула головой, отгоняя наваждение и поняла, что мы уже двигаемся вперед. Гессен не желал ни на секунду разлучаться с господином Ренаром, а потому двигался рядом с его лаки, нет-нет касаясь его высочества влажным носом и задорно фыркая. В моей голове роилось множество вопросов и самый главный: как поддерживать обман? Ведь стоит мне перешагнуть порог дома, и все тут же будет раскрыто. Словно отвечая на мои опасения, господин Ренар постучал в окно кареты и произнес:

— Милорд, мы с графиней поедем вперед и проверим, все ли готово к вашему прибытию. Мы за второй линией обороны, уверяю, на территории Ренар Холла вашей безопасности ничто не угрожает.

— Я не сомневаюсь, брат, поезжайте.

Взвилась ввысь серебристая цепочка и два лаки — снежный и огненный — кинулись наперегонки, получая от погони не меньшее удовольствие, чем наездники. Я была уверена, что рано или поздно свалюсь в сугроб, но Гессен удивительным образом чувствовал меня и, стоило ненадолго потерять равновесие, как тут же изгибал спину и подталкивал меня крупом, подсаживая удобнее. Более преданного и заботливого животного я в своей жизни не встречала.

Когда мы прибыли во двор, нас встретили перепуганные конюхи во главе с распорядителем конюшни. Судя по озабоченным лицам, которые при виде Гессена озарились радостью облегчения, слуги не знали, как доложить господину о случившемся. Господин Ренар жестом показал, чтобы все расходились и ловко спрыгнул с лаки. Я хотела последовать его примеру, но Гессен фыркал, упорно не желая меня отпускать.

— Ну же, Гессен. Мне казалось, что мы подружились, — я погладила его по шее, но в ответ лаки фыркнул и дернул крупом, от чего я снова заняла прежнюю позицию и беспомощно посмотрела на господина Ренара. Поняв, что самостоятельно я не справлюсь, эрцгерцог похлопал животное по шее и, приказав стоять смирно, протянул руки:

— Спускайтесь, леди.

Я не сразу решилась на столь отчаянный поступок, понимая, чем он обернется — очередным душевным волнением, ведь я вновь окажусь слишком близко к человеку, которого должна забыть. К которому поклялась относиться как к хозяину и не более. Но Гессен как всегда рассудил по-своему и опять дернул крупом, от чего я мешком свалилась на господина Ренара, придавив его собой.

— Простите, пожалуйста, я вас… господин Ренар? — но мужчина лежал на снегу с закрытыми глазами и не шевелился. — Господин Ренар? — сердце ушло в пятки. Неужели я его убила? Быть того не может. Не могла же я придавить его своим весом? Под головой эрцгерцога не было камней, чтобы расшибиться насмерть. В чем же дело? Я слезла с его высочества и с силой потрясла его за плечи: — Эдвард.

На губах мужчины мелькнула улыбка и тут я поняла, что… меня просто разыграли. Когда он открыл-таки глаза, то я не знала, как и реагировать. Вечно серьезный, угрюмый и такой… такой не склонный к шуткам эрцгерцог меня разыграл?

— Вы… — гневно выдохнула, подбирая слова. — Вы, — ударила его в грудь. — Да как вы могли? — ударила еще раз. — Я же подумала, что убила вас. Обманщик, — удар, а на ресницах задрожали слезы. — Нельзя же так поступать.

— Леди, если вы продолжите так колотить меня, то я обещаю скончаться и достаточно скоро.

— Уж лучше вам постараться, господин Ренар, — гневно выпалила и прикусила язык.

— Правда?

— Простите. Разумеется, я не это имела в виду…

— И снова "простите", — задумчиво и как-то разочарованно протянул он. — А минуту назад был Эдвард.

Я смутилась, но эрцгерцог не позволил цветку этого чувства раскрыться. Он поднялся, отряхнулся и подал мне руку.

— Идемте.

Я медлила, не решив, позволяет ли степень моей обиды принять помощь эрцгерцога, но, заметив, что задумал лаки, воскликнула:

— Гессен, не смей. Я поднимаюсь.

Плут уже приготовился пихнуть мордой своего хозяина в спину:

— В стойло, живо, — скомандовал его высочество. Удивительно, но лаки, подарив мне влажный поцелуй в щеку, потрусил в конюшни. Сжав мою ладонь и, не говоря ни слова, эрцгерцог спешно повел меня в дом, озвучивая всем, кто встречался нам на пути, что я — графиня Оруэл, его гостья. Я видела, как в момент внушения от господина Ренара исходили волны силы. Он попросту заколдовал слуг. Возможно, он и ко мне применил внушение?

— Меня вы тоже заколдовали? — спросила, поднимаясь по лестнице вслед за мужчиной.

— Нет, — сухой ответ и очередное внушение служанке, чьего лица я даже не помнила.

Наконец, добравшись до своего кабинета, эрцгерцог усадил меня на диванчик, а сам сел за стол. Я смиренно сложила ладони на коленях и ждала вердикта. Страха или волнения не было. Будь мое положение в опасности — хозяин дома не стал бы так себя вести, а потому рискнула пойти на дерзость:

— Ваше высочество, почему вы соврали королю на счет меня?

Вопрос явно удивил эрцгерцога, тем не менее, он пояснил:

— Назови я вас служанкой — пришлось бы уволить. Назови графиней Валентайн — жениться. Оба варианта неприемлемы.

Я задохнулась от услышанного и сжала кулаки. Значит, брак со мной неприемлем? А вот его племянник — герцог — не считает меня… неприемлемой. Отчаянно захотелось закричать об этом, но я стиснула зубы и смолчала, а чаша весов склонилась в пользу согласия на брак с Джаспером. В миг в теплом кафтане его высочества стало неуютно, а потому я сняла его под пристальным взглядом хозяина вещи, свернула и положила на диванчик рядом:

— Вы рассержены.

— Ни в коей мере, — поджала губы и, сев обратно, заняла прежнюю позицию.

— Не лгите мне, я вас насквозь вижу.

— Даже так? Значит, намеренно причиняете мне боль?

— Мне это без надобности, ведь вы прекрасно справляетесь с этим самостоятельно.

— Грубиян.

— Снова ударите? — на губах эрцгерцога мелькнула усмешка.

— У вас нет совести, — вопреки желанию, на глазах блеснули слезы. — Вы знаете о моих чувствах, тем не менее, играете со мной, терзая ненавистное вам сердце. Зачем вы так? Что я вам сделала? Вы же намерено делаете все, чтобы я вас возненавидела.