Книга Ренар Холл , страница 36 – Екатерина Романова

— Я в тебе разочарован.

— Уверен, что переживу.

Когда эрцгерцог остался в кабинете один, то звенящая тишина обступила со всех сторон. Нравилось ли ему быть бессердечным по отношению к графине? Ничуть. Но он понимал, что это единственный способ сохранить ей жизнь. Позволь он себе хоть секундную слабость, и все могло закончиться плачевно. Ничто не выдавало бушующих внутри эрцгерцога эмоций, вот только метель за окном превратилась в черно-синий буран, сметающий все на своем пути.

* * *

Обхватив себя за плечи, я смотрела в окно. Погода сошла с ума. Как же гости смогут прибыть на бал, если не разберут дороги? В подобном хаосе из снега, льда и веток невозможно и шага ступить.

Впрочем, погода была меньшей из моих проблем. Поведение эрцгерцога, предложение Джаспера, обещание девочке из жемчужного коридора найти ее маму, обман короля, необходимость пойти на бал под чужой личиной и целый шкаф новых нарядов — все это выбивало почву из-под ног и мешало сосредоточиться. Как я должна поступить?

Понимая, что, чем больше размышляю, тем больше болит голова, я принялась рассматривать наряды. Следовало выбрать платье для обеда, с учетом того, что за столом будет безупречная герцогиня Ламони и король.

Раздался стук в дверь, и я впустила тетушку. Она смотрела с неодобрением и молча помогала мне втиснуться в великолепное шелковое платье глубокого сапфирового цвета с серебристым отливом. Я наблюдала через зеркало, как она затягивает шнуровку и не выдержала:

— Что вы знаете обо мне?

— О графине Оруэл или графине Валентайн?

— Выходит, магия действует не на всех?

— Во мне частичка крови Валентайнов. Мы хоть и дальние родственники, все же одна ветвь.

— И… род Валентайн имеет устойчивость?

— К снежному внушению — имеет, — кивнула тетушка, усаживая меня на стульчик и принимаясь за прическу. Мне хотелось бросить вызов господину Ренару, а потому я, к удивлению родственницы, стянула парик. — Мне не нравится эта ложь, выдуманная господином Ренаром, но я поддержу ее, поскольку доверяю хозяину. Чем бы ни была вызвана эта необходимость.

Она ловко орудовала щеткой и шпильками, сооружая из моих золотистых прядей высокую прическу с плетением и несколькими свободными локонами, которые свисали естественными кудрями.

— А что другим обо мне известно?

— Графиня Оруэл прибыла в замок, чтобы излечить лаки.

— И это надолго?

— Через пару дней внушение спадет. Не переживай, эрцгерцог свое дело знает. Если скрывает твою личность, то никто о ней не узнает. Готово.

Даже в детстве в своих самых лучших нарядах я не выглядела настолько шикарно. Безумно дорогой, к тому же, заколдованный шелк превращал меня в холодную, но прекрасную повелительницу зимы, от каждого движения которой на юбках, казалось, разыгрывалось целое снежное представление из серебристых переливов. И только золотое сияние волос вносило частичку солнца, напоминая о теплых временах…

— Спасибо, тетушка.

— Это еще не все. Господин Ренар велел тебе передать…

Она достала из кармана бархатный мешочек, откуда в ее шершавую ладонь скользнула сапфировая подвеска в форме капли, окруженная бриллиантами. Мои глаза стали больше:

— Какой именно?

— Да разве это важно, Ланушка? — ловко защелкивая на моей шее замочек, тетушка еще раз все проверила и осталась довольна. — Настоящая герцогиня Ренар.

— Простите?

— Ты прекрасно выглядишь, дорогая. Надеюсь, сердце эрцгерцога однажды оттает и откликнется на зов твоего…

— Это так очевидно? — щеки, прикрытые пудрой, все же выдали смущение.

— Я прожила на земле достаточно, чтобы разбираться в людях. Одними движет корысть, другими — настоящие чувства. Береги свое сердечко, Ланушка. Вполне возможно сегодня оно будет разбито. Если так случится, то приходи ко мне. Я утешу и разделю твою боль.

— Вы очень добры. Благодарю вас, — на миг замолчав, я решила рискнуть и довериться тетушке. Она не маг холода и на счет нее сознание предупреждений не выдавало. — Вы все же мне солгали.

— Солгала? — удивилась женщина, собирая со столика оставшиеся шпильки и стразы.

— На счет того, что в замке нет детей. Как же Ариана?

Тетушка застыла в ужасе, а потом прошептала:

— Что ты такое говоришь, Лэни?

— Я все знаю. Я была в жемчужном коридоре, была в той самой комнате, где…

— Голубушка, — она побросала все и схватила мои ладошки: — брось ты это все. Оставь. Представь, что и не было вовсе, что не видела…

— Значит, так вы живете? Убеждаете себя, что все хорошо? Слуги об этом знают? Знают, что эрцгерцог удерживает своей магией малышку и мешает ей встретиться с матерью? Где ее мама? Я обещала найти ее.

— Батюшки святы, да поможет нам богиня матерь. Нельзя допустить, чтобы Сильвия прокралась в ту комнату. Нельзя, Лэни.

— Но, почему…

В этот момент раздался стук и голос за дверью:

— Ваше сиятельство, пора спускаться к обеду.

— Нельзя заставлять короля ждать, иди.

— Но, тетушка.

— Иди, — жестко отрезала она. — И помни мои слова — нельзя допустить, чтобы они встретились. Летиция тебя проводит. А мне пора проверить гостевые комнаты… Ох не к добру это, — причитала она, уходя.

Женщина выскользнула из комнаты, как льдинка из теплых рук. Что происходит в замке? Почему я не могу помочь девочке обрести материнское тепло? Следует найти ее мать и поговорить с ней.

Приняв решение, которое несколько облегчило тяжесть моих дум, я насладилась недолгим одиночеством, разглядывая себя в зеркало, и не могла поверить, что все происходящее — правда. "Выбирайте, графиня, чьей женой вы станете? Мужчины без средств и титула или обеспеченного эрцгерцога — брата короля?" — звучал в голове холодный голос его высочества. Что ж. Он еще пожалеет о своем отношении. Пожалеет, что посмеялся над чувствами молодой и неопытной девицы, которая со всей искренностью тянулась к нему… Довольно улыбнувшись, я отозвалась на стук Летиции и последовала за девушкой. На нее чары господина подействовали, поскольку ни гневных масок, ни шпилек, ни упреков, ни скабрезных замечаний не было. Она великолепно играла роль исполнительной и добродушной служанки.

— Сюда, ваше сиятельство. Я буду прислуживать вам за столом и в скором времени вернусь с блюдами.

— Благодарю, Летиция.

Проводив девушку взглядом, я замерла перед двустворчатыми дверьми. Должно быть, столовая больше той маленькой и почти уютной, в которой господа Ренары обычно трапезничали. Поймала себя на волнении и даже желании убежать, но, подавив неблагородные порывы, потянула руку к дверям, которые тут же распахнулись сами.