Онлайн книга «Взаперти»
|
Она не могла выговорить твое имя, ее лицо болезненно кривилось при одной только мысли о тебе. Я кивнула, показывая, что всё поняла, и она продолжила: – Врачи рассказали мне, как порой бывает трудно людям вновь адаптироваться к нормальной жизни. Понимаю, нельзя ожидать, что ты… На ее лице отразился целый спектр эмоций, которые я не смогла прочитать. Я нахмурилась. – Не знаю даже, что он сделал с тобой, – шепотом продолжала она. – Ты какая-то другая. – Она отвернулась, прикусила губу. Глубоко дышала, пока не взяла себя в руки. – Мы так беспокоились, Джемма, – вновь зашептала она. – Думали, что мы уже никогда… что ты никогда… По ее лицу снова потекли слезы, смывая тушь с ресниц. Раньше, в прежней жизни, она терпеть этого не могла. Я смотрела, как по ее щекам сбегают черные полосы. Она потянулась ко мне, я позволила взять себя за руку. Пальцы мамы были холодными и тонкими, ногти длинными. Под руку ей попалось кольцо, которое дал мне ты. Я застыла, глядя, как она вертит его у меня на пальце, любуясь переливами цветов. – Давно оно у тебя? – спросила она. Я кивнула. – На улице купила, – соврала я. – Это подделка. – Не помню такого. Между нами повисло молчание. Мама покусала губу. Наконец выпрямилась, переплела пальцы на коленях. Я убрала руку под простыню. Другой рукой стащила с пальца кольцо. Мама внимательно следила за мной и озабоченно хмурилась. – Сестра говорила, ты спрашивала о нем, – сказала она. – Я просто хотела узнать… – Да, это вполне понятно. – Она наклонилась и провела ладонью по моей щеке. – Но тебе об этом больше незачем беспокоиться, дорогая, ни к чему даже вспоминать о нем. – То есть? – Его забрали, Джемма, – шепотом объяснила она. – Он сам явился в больницу. Вскоре полиции понадобятся твои показания. – А если я не захочу?.. – Ты обязана. Так будет лучше всего. – Она плотнее укрыла меня. – Как только ты дашь показания, полиция предъявит ему обвинения. И мы окажемся на шаг ближе к тому, чтобы упрятать это чудовище за решетку. Ведь ты этого хочешь, правда? – Ее вопрос прозвучал нерешительно. Я покачала головой. – Он не чудовище, – тихо возразила я. Мамины руки замерли на простынях, она резко вскинула глаза на меня. – Этот человек – злодей, – прошипела она. – Иначе зачем он отнял тебя у нас? – Не знаю, – шепнула я. – Но он… не такой. – Я не смогла подобрать верные слова. Вглядываясь в меня, мама побледнела, ее губы сжались, стали тонкими. – Что он с тобой сделал? – спросила она. – Что он сделал, чтобы заставить тебя так считать? * * * На следующий день пришли двое полицейских: худой мужчина и довольно молодая женщина. Оба несли свои головные уборы в руках. Их бейсболки выглядели не так официально, как фуражки британских полицейских. Рубашки на них были с коротким рукавом. Мои родители держались у двери. Врач тоже был здесь. Собравшиеся смотрели на меня оценивающе. Мне казалось, я играю в пьесе и все только и ждут, когда я произнесу свои реплики. Худой полицейский вынул блокнот и придвинулся так близко, что я разглядела прыщ у него на подбородке. – Мы понимаем, как вам трудно, мисс Тумс, – начал он. Голос его был тонкий и гнусавый, и я мгновенно невзлюбила этого человека. – Те, кто побывал в плену, часто проходят стадию молчания и отрицания. Ваши родители говорят, что вы почти ничего не рассказываете о пережитом испытании. Не хотелось бы настаивать, но… Я молчала. Он сделал паузу и оглянулся на маму. Она кивнула, призывая его продолжать. – Просто видите ли, мисс Тумс… Джемма… – снова заговорил он. – Мы содержим под стражей одного человека. У нас есть основания полагать, что это ваш похититель. Нам нужны ваши показания, чтобы подтвердить свои догадки. – Кто он? – спросила я. Моя голова затряслась сама собой. Худой полицейский сверился со своими записями. – Обвиняемый Тайлер Макфарлан, рост шесть футов и два дюйма, блондин, голубые глаза, шрамик с краю на… Мой желудок вывернулся. Буквально. Пришлось схватиться за судно, и меня вырвало. * * * Полицейские продолжали донимать меня. Каждый день они приходили с вопросами, каждый раз формулировали их немного иначе. – Расскажите мне о человеке, с которым вы познакомились в аэропорту. – Он удерживал вас против вашей воли? – Он применял силу? – Наркотики? Я держалась, сколько могла. В конце концов пришлось заговорить. Мама всегда была рядом, уговаривая и упрашивая меня продолжать. Спустя какое-то время мне стали показывать фотографии. И твои, и других мужчин. – Вот этот – он? – спрашивали они раз за разом, переворачивая снимки. Они не унимались. Узнать тебя оказалось проще простого – единственный мужчина с огнем в глазах. Единственный, на кого я могла смотреть. Как будто ты глядел в объектив только для меня, как будто знал, что позднее я буду разглядывать эти фотографии, искать тебя. На этих снимках ты выглядел гордо. Так гордо, как только можно выглядеть на фоне грязной стены в полиции. Под глазом у тебя я заметила рану, которой раньше не было. Мне хотелось оставить эту фотографию себе. Но полицейские, само собой, сунули ее в коричневый пакет вместе с остальными. Дело затягивалось. Как минимум еще на пару дней. Но в конце концов я дала им показания. Мне пришлось. Моя жизнь превратилась в череду уколов и допросов. Я будто стала общественной собственностью. Любой мог расспрашивать меня о чем угодно. Запретов не существовало. Женщина-полицейский даже допытывалась, был ли у нас секс. – Он заставлял вас трогать его? – спросила она. Я помотала головой: – Никогда. – Вы уверены? Я беседовала с психологами, психотерапевтами, консультантами, врачами такими и сякими. Какая-то медсестра каждый день приходила брать кровь. Какой-то врач проверял, нет ли у меня сбоев в работе сердца. Меня лечили от шока. Ни один из этих людей не оставлял меня в покое. Особенно психологи. Однажды днем к моей кровати подсела женщина с коротким каре, в темно-синем костюме. Близился вечер, я прислушивалась к дребезжанию колес тележки, на которой развозили еду. – Я доктор Донован, – сообщила женщина. – Психиатр-клиницист. – Еще один мозгоправ мне не нужен. – Логично, – ответила она, но не ушла. Только дотянулась до планшета с зажимом, который лежал на моей кровати, и принялась листать страницы. – Вы знаете, что такое стокгольмский синдром? – спросила она. Я не ответила. Она бросила на меня короткий взгляд и сделала в планшете запись. |