Книга Я, ты и все, что между нами, страница 65 – Кэтрин Айзек

В конце концов в воскресенье вечером я спросила его об этом прямо, стоя на нижней ступеньке его кровати, укрывая его перед сном и настраиваясь начать разговор, которого я боялась с того самого дня, когда моя мама сказала мне о болезни Хантингтона.

– Вчера ты сказал, что я не была честной. Что ты имел в виду?

Он не поднял на меня глаза, вместо этого зафиксировал свой взгляд на зачитанную до дыр книгу «Бегущий в лабиринте».

– Ничего, мам. Я сказал так от злости. Мне очень жаль, что я убежал.

– Я знаю, ты говорил. Мне тоже жаль. Ненавижу ссориться с тобой. И я не хочу, чтобы это повторилось снова.

– Я тоже.

Учитывая, что через три года он станет подростком, я молча подвергла вероятность этого сомнению и улыбнулась про себя.

– Так мы едем домой завтра? – спросил он, натягивая простыню до подбородка.

Я сомневалась.

– Нет.

Его глаза заблестели.

– Но не из-за того, что ты выкинул такой номер. Я просто решила, что нам лучше побыть вместе, пока мы не уехали, как и планировали.

Он улыбнулся.

– Но… нам с тобой все равно нужно кое о чем поговорить.

– О чем?

Когда он посмотрел на меня, выражение его лица заставило меня задуматься. Я спрашивала себя, действительно ли сейчас правильное время, ведь у него осталась неделя отдыха, которым можно насладиться? Действительно ли я готова сообщить сыну о своей перспективе закончить так же, как и его бабушка, притом что он должен провести последние семь дней, расслабляясь и купаясь в солнечных лучах? Кажется, на этом отдыхе у нас было достаточно драм.

– Хотела спросить, если ли у тебя вопросы по поводу книги «Взросление»? – спросила я, импровизируя на ходу.

Он принял вид прилежного ученика:

– Не сейчас.

Слава Богу.

– Так ты выиграл в пинг-понг, когда играл с Наташей?

– Да, мы попросили Бена присоединиться, как советовал папа. Он отлично играет.

– Серьезно?

– Да, но он почему-то позволял тете Наташе выиграть. Мне кажется, они нравятся друг другу. Она может стать его девушкой.

– О, ты так думаешь?

– Да, – кивнул он, очевидно довольно гордый своей силой предсказаний. – Или тот другой парень, старый такой, сейчас ее парень?

– Джошуа не так уж и стар.

– Разве? В любом случае Бен намного приятнее.

– Ладно, Купидон. Пора спать, – решила я.

Он свернулся клубочком в кровати.

– Я люблю тебя, – сказала я.

– Я люблю тебя сильнее.

Затем я закрыла дверь и пообещала себе, что расскажу ему все, как только мы вернемся домой.

На следующее утро моя комната была наполнена туманным светом, я лежала и слушала мягкое жужжание потолочного вентилятора. Конец отдыха казался одновременно беспощадно приближающимся и бесконечно далеким.

Быть возле Адама было мучительно и горьковато-сладко, моя тяга к нему уменьшалась с пониманием того, что я могу быть с ним только в случае обмана. Он думал, что я все та же женщина, какой была, когда мы были вместе в молодости: со светящимися глазами и длинным, здоровым будущим впереди.

Я пообещала себе, что останусь до конца ради Уильяма. И, несмотря ни на что, то обстоятельство, что он так ослеплен своим отцом, только радовало. Я действительно так думала теперь. Хотя и немного боялась, что Адам вернется к старым привычкам под конец отдыха. Он все еще вел себя больше как приятель, чем как родитель.

Я услышала голоса снаружи и привстала, пытаясь разобраться, были ли это голоса Чарли и Хлои.

Я вскочила, чтобы почистить зубы, умыться и накинуть на себя пляжное платье.

Повторяя про себя подготовленные фрагменты речи, я открыла дверь и вышла во двор, полная решимости. Я пошла на звуки голосов на парковке за «Лез Экюри» и, заметив отсутствие машины Чарли, поняла, что слышала только пару, живущую напротив, которая заехала вчера с ребенком в один из коттеджей.

Я выдохнула, частично с облегчением, частично с разочарованием из-за того, что придется отложить этот разговор на потом. Я вернулась во внутренний двор и вдруг заметила, что красный надувной матрац Хлои, который всегда стоял у стены, плавясь под солнцем, исчез. Возле двери не было сланцев. Исчезли пляжные полотенца на стульях и свечи с ароматом цитронеллы со вчерашнего вечера.

Я медленно подошла к зданию, прижалась руками к стеклу, заглядывая внутрь. Жилая зона была пустой. Коттедж освободили, гости выехали.

После всех тревог лежание на спине и ощущение солнечных лучей, согревающих ноги, было таким облегчением. Полному наслаждению мешали лишь ссоры мальчиков Бекки и Себа, пока, чтобы разделить их, я не предложила Уильяму сходить с Руфусом попытаться уговорить других детей поиграть с ними в футбол. Джеймс остался с нами, чтобы просмотреть Наташин журнал «Гламур». Я уже собиралась намазаться солнцезащитным кремом, когда они вернулись обратно. Я осторожно пыталась узнать у Уильяма, не случилось ли чего-нибудь снова, но он пожал плечами и сообщил, что его отец собирался прийти покупаться с ним через десять минут. Адам действительно пришел через десять минут, и я намеренно отвела взгляд, когда он раздевался у бассейна.

– Интересно, когда «Полдарк» ⁶² вернется на экраны? – задумчиво произнесла Наташа, приспустив солнечные очки.

Бекки оставила попытки надеть на Поппи солнцезащитную панаму.

– Почему ты вспомнила о нем? – спросила она, подталкивая меня. – Неудивительно, что вы неплохо провели время той ночью.

Я опустилась ниже на своем шезлонге, чтобы снова сосредоточиться на книге, стараясь не смотреть поверх страниц.

Потом я удивилась, зачем я парюсь. Почему бы просто не разрешить себе смотреть на Адама, Уильяма и все остальное вокруг себя? Я опустила книгу и позволила глазам скользить по бликам на бассейне. Малыши в нарукавниках лижут флуоресцентное мороженое ⁶³, наливают хлорированную воду в чайные чашечки и отдают своим мамам. Мой сын неудержимо смеется оттого, что Адам брызгает на него, а Уильям отвечает тем, что окунает его под воду. Мной овладевает невероятное чувство спокойствия, чувство, нет, скорее напоминание о том, сколько всего хорошего в моей жизни, сколько красоты, солнечного света и смеха.

– Тетя Наташа, – заговорил Джеймс, – ты выглядишь очень загорелой.

Наташа взглянула на свои руки и наклонилась к нему: