Книга Беспокойные, страница 16 – Лиза Ко

В первый день пятого класса в школе № 33 мама и Вивиан проводили Деминя и Майкла на улицу. Из остальных домов по всему кварталу струились дети – большие и маленькие, сестры и братья, – а на светофоре стояла регулировщица-пуэрториканка, которая всегда говорила сахарным альтом «Доброе утро, хорошие мои». Средняя школа Риджборо была как будто во многих милях от дома Кэй и Питера.

Он слышал, как они переговаривались за стенкой спальни.

– Это прозвучит ужасно, но, может быть, с ребенком помладше было бы легче, – сказала Кэй. – Когда ребенок – чистый лист.

– Мы ждали ребенка помладше много лет, – ответил Питер. – Даже когда еще сомневались насчет Китая.

– Знаю. Но иногда мне сложно понять, как себя с ним вести.

– Будь собой. Разве дети не чувствуют, когда ты ведешь себя неестественно?

– Ты весь день в колледже. Уверен, что не можешь хотя бы иногда работать дома? У нас есть кабинет, можешь писать здесь.

– Давай не будем опять об этом, – сказал Питер. – Ты же знаешь, у меня очень важный семестр.

– Вряд ли тебя не сделают завкафедрой только потому, что время от времени ты пораньше уходишь домой. Это же баланс работы и личной жизни. Ты там уже целую вечность, они знают и тебя, и то, как ты работаешь. Это ничто не изменит.

– На должность баллотируется Валери. У нее нет детей и на одну книгу больше, чем у меня. Прямо сейчас мне надо работать больше, а не меньше.

– Милый. Ну правда.

– В науке нет баланса работы и личной жизни. Уж ты-то должна это знать, хотя у женщин все может быть по-другому. Нет тех же ожиданий, того же драйва.

– Ну да, – рассмеялась Кэй. – Драйва у нас нет! Мы должны воспитывать детей, готовить, работать, преподавать, проводить исследования и писать собственные книги. Мы должны поддерживать мужей, следить, чтобы ничего-ничего не мешало им заниматься их очень важной работой. И мне невероятно повезло – я навсегда останусь адъюнктом.

– Ну, ты же сама этого хотела. Вот и пожалуйста.

– Слушай, так нечестно. Ты тоже этого хотел.

Тишина. Если Кэй уйдет от Питера к другому, Деминя придется отправить обратно в город?

– Хотел же, – сказала Кэй, – правильно?

– Конечно.

– Как думаешь, мы справимся?

– Конечно, – ответил Питер. – В этом преимущество патронатной семьи. Можно примерить роль родителей на себя, посмотреть, что будет.

– Я боюсь слишком привязаться. Тетя или мать может прийти за ним в любой момент.

– Не думай о завтрашнем дне.

– И не то чтобы я считаю, будто хорошими могут быть только биологические родители, но это тяжело. Это не приходит само собой, естественным образом, хоть мне и не нравится пользоваться таким эссенциалистским термином.

– Не всё сразу. Когда он пойдет в школу, станет проще. Он найдет друзей. Сама увидишь.

– Я хочу, чтобы он раскрылся. Рассказал о матери, о городе, о чем угодно.

– Он многое пережил. Не дави на него.

Снова тишина, и Деминь уже отходил от стены, когда услышал Питера:

– Может быть, это культурное, что он такой сдержанный?

– Может. Может. Ох, ну что мы наделали? Заставляем его жить в городке, где нет ни одного азиата? Я вполне пойму, если он нас возненавидит.

– Не скажу, что нам будет легко, – сказал Питер. – Но детям любой расы – белым, черным, фиолетовым, зеленым – трудно найти свое место. А также толстым и тем, у чьих родителей мало денег.

– Это правда, – сказала Кэй. – Я вот была книжным червем в очках. Никогда не чувствовала себя на своем месте.

– Психологические проблемы – по сути дальтоники.

– Если всё получится, нужно обязательно проследить, чтобы он не отрывался от корней. Поговорю с Элейн насчет того летнего лагеря.

– Мы о нем позаботимся. Это самое главное, и он это знает.

Деминь прижался ухом к стене, но слова Питера становились тише, превращались в кашу.

Он шмыгнул в кровать. Его мать была низенькой, круглой и ничем не похожей на Кэй. Не думай о ней. Его мать разговаривала руками и разрешала смотреть телевизор сколько захочется. Не думай об этом. Кэй и Питер разрешали только три часа телевизора в неделю. Они предпочитали канал PBS.

На кухне пахло молочным пердёжем и мясом. Кэй навалила на тарелку Деминю мясной рулет с подливкой, брюссельскую капусту и налила стакан холодного обезжиренного молока. От молока у Деминя крутило живот, но Питер говорил, что это полезно, так что он пил по стакану за каждым приемом пищи.

Он постарался сервировать стол, как его учила Кэй: вилки и ножи в правильном порядке, без ложек, салфетки и подложки выровнены, стаканы – в правильных углах. Однажды вечером он видел, как Кэй передвинула стакан, который он поставил для нее, слева направо. Право, не лево! Больше не тупи.

– Еще один день лета – и мы все вернемся на учебу, – сказал Питер. Завтра начнутся уроки в школе Риджборо и Карлоу-колледже, где Питер преподает экономику, а Кэй – политологию.

Деминь сунул кусок мясного рулета за щеку. Если он уступит Уилкинсонам, то застрянет с ними навсегда, лишится своей настоящей семьи.

К нему повернулась Кэй.

– Дэниэл?

К ее взгляду присоединился взгляд Питера.

– Ждешь первый учебный день?

– Наверно.

– Дэниэл, пожалуйста, смотри на нас, когда мы с тобой разговариваем, – сказал Питер. У Кэй сжались и сморщились губы.

– Мы тебя любим, Дэниэл.

Он подцепил еще кусок мяса. Его мать говорила, что запланировала для себя многое, но потом родился он. Если он полюбит Питера и Кэй, они тоже могут рано или поздно его бросить. Они ждали ребенка младше, с которым будет проще, которого хотели больше.

Поздно ночью Деминь прокрался вниз к кухонному телефону. Он помнил мобильный номер матери, хотя так и не выучил телефоны Леона или Вивиан, а в квартире в Бронксе не было домашнего. Он поднял трубку, набрал и услышал автоматическое сообщение о том, что набирать нужно через единицу. Он попробовал еще раз с единицей. Пауза, новое сообщение. «В настоящее время ваш звонок не может быть осуществлен». Он позвонил опять, поменяв местами две последние цифры, и звонок прошел, но Деминь попал на автоответчик незнакомого мужчины. Он набрал правильно сразу, он не забыл, – просто мамы на том конце не было.

Наверху в углу спальни отбрасывали тени его игрушки. Деминь различал силуэты пожарной и полицейской машин и поставил одну перед другой, прокатил по ковру. Врезался пожарной машиной в полицейскую и шепотом изобразил сирену.

В первый школьный день Кэй приготовила особенный завтрак – блинчики с голубикой и кленовым сиропом. Она подвезла Деминя по дороге в Карлоу, и он нацепил свое лучшее выражение лица в стиле «только-попробуйте-наехать», вошел в класс миссис Лампкин и нашел место. Кабинет был больше, чем в школе № 33, и вместо парт на четыре человека в Риджборо у каждого ребенка были свои стул и стол.