Онлайн книга «Степанида и 7 женихов»
|
— И что же дальше? — хоть бы зацепочку какую, понять с чего начать, а там бы она уже разобралась… — Лукерья, — позвала, — а как Слагалицы решают кому помогать в первую очередь, где берут «задания»? — Так это… само являлось. Бывало, врасплох застанет, озарение-то. Евдотья Ильинична завсегдась носила иглу и тряпочку при себе, — рассказывала охоронница. — Это типа, села на пенек и давай вышивать? — поразилась Степка. — Случалось! — Хм… А бабушка была знакома с ними со всеми? С теми, кого «сводила»? — Что ты! Зачастую творила издаля. Не знамо об ком, об чем! На чуйке! — Н-но, как? — захныкала Степка, — хоть намекни, с чего ж мне начинать? — Не ведаю, я, хозяюшка! — вздохнула Лукерья, — видно, приведется Письмовник подкликать прежде сроку… — Какой еще, Письмовник? — встрепенулась Слагалица. — Книжицу не запамятовала? На кой зарок давала? — Ту, пыльную? Помню конечно! Она меня еще уколола. — Внимай, хозяюшка. Буду баять, хоть и возбороняется… — глубоко вздохнула Лукерья и поведала: — опосля вступления в силушку, Слагалица стяжает ПамятнОй Письмовник с заветами прародительниц, кои те заповедали младой наступнице. Это та книжица и есть… — Так чего же ты мне только теперь об этом говоришь? — Степанида от возмущения даже с места вскочила. — Не можна! Не срок! — возразила Лукерья, — а ежели ты поверку не сдюжаешь? — Какую проверку? — Окстись, хозяюшка! Жениховную! — Не поняла? — Не дотерпишь до сроку… сгреховничаешь… — пояснила охоронница, — силушка того, тю-тю! Степанида залилась краской и закрыла лицо руками, вспомнив, как вчера «греховничать» довелось. — Лукерья, а… — «блин, как спросить, чтоб не догадалась?» — а с женихами совсем ничего нельзя… э-э-э… целоваться там, обниматься? — Не ведаю в мелочах, но мекаю не можна пущать меч в ножны, а прочее дозволяется. А то как не дать хахалю за перси подержаться, аль за ягодки? — на полном серьезе заявила Лукерья, а Степка аж рот разинула. — Чего? Что за перси и ягодки? — От, непутевая! Грудки, да седалище! — Лукерья! — захихикала Степка. — Чаво такова? А как уразуметь, годный ли попался? — Кто? — Тьфу на тебя! Жёних! А ежели он статный, ладный, сердешный весь такой, да в опочивальне колупай? — Что колупай? — офигела Степка. — Да вялой, не расторОпной! Нужён такой? — Н-не знаю… — Не нужён! Слагалице дюжий мужик надобен! Аль нет? — Н-наверное… — Верное! Излишки силушки, куда дявать? — Куда? — На супружника изливать! А ежели он не сдюжает, то такой не надобен! — Кажется я потеряла нить разговора, — заморгала Степанида. — Я к тому, что прелюд всякий, очень даже надобен! Поверка силы мужниной. А то как уразуметь, сочетаетесь ли горячностью? — А если в процессе этой проверки крыша уедет? — Чаво? Не вникла? — тут уже Лукерья обалдела от непонятного жаргонизма. — Ну, можно ведь так запроверяться, что не заметишь, как меч в ножны… запрыгнет, — объяснила Степка, показав жест, как палец входит в приоткрытый кулачек. — А! Так в том и есть поверка. Надобно сдюжать. Утерпеть! — Ох, Лукерья, — покачала головой Степка, — я конечно, постараюсь… — Крепись, хозяюшка. Мужики ладные попались, разумею тебя. — Еще спросить хотела. Ведь не прилично со всеми ними… это… ну… — Обжиматься? — подсказала Лукерья. — Пусть будет «обжиматься». — Так ты ж не блудница. На чужое не заришься. Жёнихи как есть — все твои. Испытуй! — Не удобно, как-то… — Ой, не буесловь, хозяюшка! Ты дева не пустяковая, а сама Слагалица. Доля твоя — жёниха подобрать гораздого. Иного пути нетути. Испытуй, да не тревожься о пристойности. Опосля венчания иное житие почнется. Аль не того в супружники выберешь — до конца веку рыдать, волосы драть на себе станешь! — выдала целую тираду охоронница. Степка аж прониклась. Надо же, как Лукерья запросто оправдала «временную» полигамию. Задумалась над ее словами, а потом головой тряхнула, мысли отгоняя. — Что-то мы не в ту степь ушли. Расскажи мне про книгу, — вновь обратилась к Лукерье. — ПомятнОй Письмовник, — поправила охоронница, — исходит ишо от первОй Слагалицы. Навыки скоплены в нем для потреб младой девы. — Так дай почитать! — Ох, хозяюшка, я и сама мекаю, что отдать его тебе надобно, да боязно. — А чего ты боишься? — Как ведать, что станется, коли супротив закону попереть? Особливо ежели ли ты поверку не сдюжаешь. — Ты говорила, что если я Дара лишусь, вы и так сгинете. — Пужала я… — призналась, — не сгинем мы, започинем токмо. До наступной Слагалицы. — Понятно… Но книгу дашь? Почему? — Положение твое иное. Не случалось исчо, кабы у Слагалицы в суженых аж две силы природние завелись. Опасаюсь оказий. Особливые дела потребують особливых деяний. — Ты про то, что лесник и водник в женихах? — Про них, про кого исчо? Тревожно мне. — А что такого? — Ну гляди. Ежели ты выберешь одного — второй опечалится! А огорченный нелюдь, то тебе не простой мужик, бражничать с горя не кинется. Поди пойми, чаво творить станет? А силушка сия, природняя, могучая. Беды большой опасаюсь я, хозяюшка. НужнО тебе наставление прародительниц. Не ведаю, как по-иному. — Хм. Так расписала, аж мне страшно стало, — пролепетала Степка. — А то… — Так давай Письмовник, чего ждешь? — Исчо баять буду! — ответила строго Лукерья, — дабы ты уразумела, не можно теперича тебе спасовать. Надобно сдюжать, хозяюшка, надобно! Не единая твоя силушка на кону, а и доля наша, охоронья. — Я понимаю, думаешь нет? — Степанида принялась мерить кухню шагами, бегая от окна к печке, — и тоже боюсь! Меньше всего хочу вам неприятностей, вы мне родные теперь! — в ответ почувствовала ласковое прикосновение Крапивки, — а может мне от сил отказаться? Тогда женихи между собой не поссорятся, так как делить станет некого. — Не можна. По доброй воле не отступишься. Токмо ежели имеется наступница. У тебя имеется? Не имеется. — Плохо дело, — Степанида застыла посреди комнаты, задумавшись, что же ей делать? Все оказалось куда сложнее, чем представлялось ранее. Вспомнила, как ее в жар кидало от прикосновений медведя и страсть, как хотелось довести дело до конца. Повезло тогда, что Матильда явилась. А во второй раз водяник медведя сбил. Степка осознавала, что сама бы не остановилась. Что, если в следующий раз никто не придет и не перебьет? Одно дело самой опарафиниться, а другое — подвести охоронников. А потом, как же быть с душами одинокими, кто им поможет, если Степка до финиша не дойдет? — и почему испытание такое сложное, а? Лучше бы велели с парашютом прыгнуть, или с акулами поплавать! — сказала горько. |