Книга Праймашина, страница 25 – Вадим Панов

– Но потребовал аудиенции!

– Нижайше попросил.

– Ты его защищаешь? – Датос удивленно приподнял брови.

Ментор вздохнул и широко развел в стороны руки:

– Я вижу, вы настроены против Лашара, мой лорд, и пытаюсь сделать так, чтобы ваш гнев и неудовольствие ночными событиями не повлияли на политическую ситуацию.

Удивление Датоса сменилось неподдельным изумлением.

– Гридия отстоит от Кобрии настолько далеко, что говорить о каких-то общих интересах бессмысленно.

– На первый взгляд, – поспешил уточнить Ханс.

– А на второй?

– Леди Кобрин, как нам с вами хорошо известно, смотрит далеко вперед, – заметил ментор. – Ее интересы распространяются на всю империю, и кто знает…

– Я ничего не пропустил?

Наследник, разумеется, вошел без доклада и бесцеремонно перебил Ханса на полуслове.

– Карлос!

– Молодой лорд. – Ментор опустил голову.

– Мы как раз говорили об этих кобрийцах, – сообщил сыну Датос.

– А что о них говорить? – Карлос плюхнулся в кресло и закинул ногу на ногу.

На маленьком резном столике, что притулился в углу кабинета, ждали своего часа пара бутылок красного, однако намекать на то, что следует промочить горло, юноша постеснялся, знал, что отец не одобрит столь раннее начало.

– Кобрийцы получили все, что хотели, и могут убираться. Не думаю, что мы должны им препятствовать.

– Слова настоящего лорда, – усмехнулся Датос.

– Они попросили аудиенцию, – напомнил Ханс.

– Ураган доложил мне. – Карлос покосился на ментора: – Для чего Лашару понадобилась еще одна встреча?

– Возможно, он хочет выразить лорду Датосу и вам, молодой господин, свое уважение и благодарность за помощь в поимке опасного преступника.

Ханс постарался, чтобы последние его слова прозвучали весьма внушительно, надеялся потешить самолюбие юноши, но добился прямо противоположного результата.

– Да уж, очень опасного, – презрительно скривился Карлос, чем вызвал у отца непонятное удивление.

– Преступник убил Егозу, – напомнил Датос. – А это весьма непросто.

– Преступнику повезло, – пожал плечами Карлос. – Фактически я подставил Шахману под выстрел, распорядившись осветить переулок.

– Выстрел еще нужно произвести, – заметил ментор. – Прицелиться…

– Не надо рассказывать мне о бое, Ханс, мы достаточно обсуждали эти подробности во время обучения, – отмахнулся юноша. – Сейчас же я могу сказать одно: человек, которого я убил, не был бойцом.

– Он убил стражника и ранил двоих.

– Это говорит о том, что наши стражники набрали лишний вес и растеряли навыки. Нужно ими заняться, Ханс.

Никогда раньше Карлос не позволял себе подобных выпадов в адрес ментора, и Ханс не сдержался. Порозовевший ментор повернулся к владетелю и, с трудом сдерживая ярость, произнес:

– Мне кажется, молодой лорд все еще возбужден.

Ответить Датос не успел.

– Молодой лорд чувствует, что дело нечисто, – громко сообщил Карлос и тоже повернулся к отцу: – Я не присутствовал на первой аудиенции, которую ты дал этому Лашару, а потому не знаю, о ком мы говорим. Как зовут преступника?

– Ян Стеклодув, – поспешил с ответом Ханс. – Он был учеником Безвариата Сотрапезника.

– Того самого Безвариата?

– Да, того самого, – подтвердил ментор. – Ян Стеклодув пользовался полным доверием Сотрапезника, вел все его дела, а несколько месяцев назад убил своего учителя, ограбил его…

– Подожди, подожди… – в очередной раз перебил Ханса Карлос. – Не так быстро и по порядку. Как это убил и ограбил? Сколько лет Стеклодув был учеником Безвариата?

– Я точно не знаю… – смутился ментор. – Кажется, десять.

– Десять лет Стеклодув верно служил Сотрапезнику, а потом вдруг взял и убил его? И ограбил? – Юноша с наигранным удивлением посмотрел на отца. – И ты поверил?

«А ведь действительно, – неожиданно подумал Датос. – С чего бы вдруг?»

Пару дней назад, когда Датос разглядывал подписанные фихтерским прокурором документы, у гридийского владетеля не возникло сомнений в том, как он должен поступить. Происходящее казалось предельно очевидным и ясным, но один-единственный вопрос, заданный едва оперившимся юнцом, поставил все с ног на голову. Для чего Стеклодуву понадобилось убивать своего учителя? Ради денег? Но за годы службы у Безвариата Ян познал такие секреты мастерства, что мог бы открыть собственное дело и жить припеваючи. Не сходится, чтоб тебя Чудь сожрала, не сходится!

Однако выступить на стороне сына лорд не успел.

– Вы слишком молоды, Карлос, вы еще не знаете, что в этом мире возможно все, – поучительным тоном произнес ментор.

И мгновенно получил очередную плюху от разошедшегося Карлоса.

– Молодость быстро проходит, а вот ум – остается. И пусть опыта у меня мало, я все равно не верю, что верный ученик убил такого выдающегося ученого, как Безвариат, ради денег.

«Взрослеет парень, – подумал Датос, с гордостью глядя на раскрасневшегося в споре Карлоса. – Горяч, конечно, не обзавелся еще семейным хладнокровием, но это дело наживное. Еще год-два, и я смогу без колебаний передать ему корону лорда».

Что, в свою очередь, позволит Датосу отправиться на долгожданный и давно заслуженный покой.

– Обстоятельства смерти Сотрапезника были определены стражей вольного города Фихтер, где Безвариат жил последние годы, – хрипло произнес ментор. – После этого леди Кобрин, которая высоко ценила Сотрапезника, поклялась отомстить его убийце. И, как видите, сдержала слово.

Ханс выглядел растерянным, и потому старый лорд решил его поддержать. Сомнения сомнениями, но официальные бумаги – это серьезно, именно они, Чудь их задери, имеют вес, а не взятые с потолка вопросы. Пусть сын поймет силу имперской бюрократии: чем раньше это случится, тем лучше.

– Все правильно, Карлос, – произнес Датос. – Лашар представил все бумаги, в том числе – письмо имперского прокурора Фихтера.

Но сдаваться юноша не собирался. Во-первых, он был упрям, а во-вторых, не желал оставлять последнее слово за ментором.

– Почему леди Кобрин решила мстить за Безвариата?

– Она высоко ценила Сотрапезника.

– Ну и что? Отец высоко ценит замки, поставленные Изотермом Любой-Ключ, но если завтра мастера убьют в пьяной драке, вряд ли мы отправим Героев мстить за его смерть.

И снова – в точку.

– Это так, – с улыбкой подтвердил Датос.

У Ханса широко раздулись ноздри, он сдерживался из последних сил, но все-таки сдерживался. Понимал, что нет у него прав ответить так, как щенок заслуживает, и понимание это было унизительным.