Онлайн книга «Когти и клыки. Сказания из мира ведьмака»
|
Девушка встала между ними и клетками, заслонила те собственным телом. Птицы бились, суета все ширилась. Геральт бывал уже в подобных ситуациях. Видел самосуды. Всегда сопровождала их одна и та же дилемма. Потом он принял решение. Протолкался локтями сквозь толпу, пролез между ротозеями, шагнул вперед, к четверке поножовщиков. В людской ораве было не дотянуться до подвешенного за спиной меча. Да он сейчас от этого и сам решил отказаться. Слишком уж чесались кулаки. Стоящий сбоку жрец был, оказывается, начеку. – Дьяволово семя! – завыл он. – Ведьмин полюбовник! Монстр беловолосый, мерзкий кровопийца! Взять его, люди! «С этим “кровопийцей” он перебрал», – подумалось Геральту. А потом ведьмак перестал думать. Дилемма превратилась в «бить или не быть». Четверка раззадоренных мужчин повернулась к нему с оружием. – Отступите, – сказал он спокойно, растянув губы в практикуемой многие годы ухмылке. – Бросьте ножи. И валите на хрен, пока я не разозлился. Но этих он не убедил бы даже всей гаммой паскудных ухмылок. Эти тоже умели считать. Четверо на одного, плюс две дюжины зрителей – и они согласно решили, что близится оказия сорвать аплодисменты. Встали полукругом. Миг, и Геральт уже оценил всю четверку. Хромец – наверняка бывший военный. Потом – силач с написанной на лице жаждой драки. Претендент на звание фехтмейстера, державший нож, словно меч. И карманный воришка, человек низкий и крысоватый, перебрасывающий оружие из руки в руку. – Последний шанс, – предупредил ведьмак. – Бей дьявола!.. – надрывался жрец. – Бей, кто в богов верит! Как видно, вера в народе оставалась сильна, поскольку вся стая без рассуждений бросилась на Геральта. В словах жреца содержалось зерно истины: в этот момент Геральт и правда напоминал дьявола. Одетый в черное и дьявольски быстрый, он без проблем ушел от первых неловких уколов и тычков. Развернул противников, пнул хромца в здоровое колено, пока тот падал – наотлет влупил его прямо в зубы. Силач заворчал, вслепую метнул нож и выбрал кулаки. Плохо выбрал. Геральт ушел из-под «крюка», вырвался из попытки захвата и сам ударил крепыша в горло. Тот забулькал, опрокинулся навзничь. Фехтмейстер занял опустевшее место. Будь у Геральта рефлексы человеческие, удар ножом его бы достал. А так-то, естественно, – не достал. После тычка фехтмейстер споткнулся о хромца, комично замахал руками и тяжело плюхнулся на задницу. У карманника оказалось больше инстинкта самосохранения, но не меньше жажды крови. И все же он не рисковал: обошел Геральта и бросился на него сзади. Даже нечеловеческая ловкость ведьмака, даже полный контроль его сознания над полем боя не позволили бы ему уклониться. Но уклонение не понадобилось. Карманник встретился – с размаху – с ведром, наполненным соскобленными птичьими отходами. Ведро от удара раскололось и окатило неудачливого убийцу с ног до головы, после чего тот со стоном свалился на землю. Геральт отступил от этого достойного жалости зрелища. – Спасибо, Лютик. Самое время. Бард, который куда-то делся во время мордобоя, теперь сиял гордостью, распрямляя плечи, и вот-вот готов был начать раскланиваться перед зрителями. Удержал его клич побелевшего от злости жреца. – Люди! – завывал боголюбивый муж. – Нешта дозволите случиться триумфу паршивцев в благословенном сем местечке?.. Геральт шагнул к нему – раз и другой. Лицо жреца сделалось салатного оттенка. Попытался он отступить, но неудачно: толпа блокировала дорогу к бегству. – Еще одно слово, – предупредил ведьмак. – Один только еще «мерзавец» или «паршивец», и сделается здесь воистину мерзко и паршиво. Куда скверней, чем теперь. – Мерзавец! Паршивец! Не станешь мне тут… – Видишь, что я ношу за спиной? Видишь. А видишь, что за спиной у тебя самого? Жрец непроизвольно оглянулся за спину. Геральту не пришлось даже подходить, чтобы нанести удар, – он получил возможность пинка под зад. Влупленный с большим умением жрец полетел щучкой в расступившуюся толпу и нырнул прямо в величественную лужу навоза. – Спасибочки вам, господин, – отозвалась опекунка лавки. – Спасибочки, но теперь стоит вам… И тогда в игру вступила сила закона. – Тихо! Отступить всем! Назад! – рычал стражник, ранее оттертый на край толпы. Крики тут бы не подействовали, когда бы не авторитет, поддержанный внезапно появившимися тремя его товарищами. – Где зачинщики? А подать их сюда! – Сваливай, Лютик, – пробормотал Геральт краем рта. – Я как-нибудь выкручусь. – Прости, но именно я тут эксперт по выкручиванию. – Да иди ты, зараза тебя забори! Лютик уже собирался сбежать от вмешательства стражи, когда, к несчастью, на краю толпы материализовались трое братьев. – Вона он! Хватай его, срамотника! Теперича не сбежишь, мы тя на месте охолостим… – Я остаюсь, – сказал побледневший Лютик. – Эй! Господа стражники! Арестуйте нас! Мы признаемся! Во всем! Добровольно пойдем! Забирайте нас! Стражники поступили по его желанию. III Их закрыли – этого-то приятели как раз ожидали. Только не думали, что местом заключения окажется комнатка в задней части корчмы, той самой, на крыльце которой они попивали пиво перед началом скандала. Стражники вели себя предусмотрительно. Отобрали у Геральта оружие, отвечали уклончиво, велели ждать. Кого, чего – не пояснили. Лютик отпустил поводья своего богатого воображения и принялся развертывать перед приятелем видение справедливости, отмеряемой стражами порядка с окраин цивилизации. У поэта не отобрали лютню, и он уже принялся подбирать веселые ноты к сладкому потоку краснобайства. Снаружи истекало зноем разогретое летним солнцем небо. Стражник по имени Казмер, тот самый, который заведовал их арестом, пришел незадолго до заката. Лютик атаковал его с порога в истинно графской манере: – Воистину, царит здесь моральный упадок и падение нравов! Что, неужто годится гостей вашей Чудовенки обрекать на пленение – вот так, без слова объяснения, с неуверенностью в головах и, что важнее, с пустым брюхом? Казмер махнул кому-то ладонью. Внесли вполне недурной ужин. Лютик же надулся сильнее даже графского уровня. – Что, вашсветлость? – спросил обеспокоенно стражник. – Забрать? Не станет вашсветлость кушать? Из груди Лютика вышел весь воздух. – Отчего же, съем. Сам Геральт не сразу воспользовался угощением. Его радовало, что наворачивание ложкой отобрало у поэта возможность губительного красноречия. – Выкарабкаются, – заявил стражник, предчувствуя вопрос. – Хвала богам, ни с кем большой беды не случилось. Что? Что вы так кривитесь? |