Книга Темный инквизитор для светлой академии, страница 58 – Алиса Ганова

На Митара смотрели во все глаза, придирчиво оценивали, однако же чувствовалось: его появление связывают с надеждами, хотя и побаиваются.

Бойкая подавальщица в переднике подала им кружки с вином, и Айтен принюхался.

— Нам не посмеют налить пойла. Чревато.

— Тем более видок у тебя злобный, — гоготнул десятник, вытирая рукой губы и бороду. — Но пей, пей, если чего, до казармы дотащим. Или в номер доставить. К даме?

— В номер.

— Повезло тебе, — крепыш подмигнул, — Эсель тоже в «Берлоге» стоит.

— Как мне повезло с соседом! — хмыкнул Митар.

— Не надейся, что буду таскать каждый раз! — пробурчал десятник.

— Как бы мне не пришлось таскать тебя каждую попойку. Или съеду, — не остался в долгу Айтен.

— К Мурате езжай! Дорого не возьмет, накормит и еще обогреет! — вояки дружно загоготали.

— Если только она такая же красоточка, — отшутился Митар.

— Плешка тараканья! Будь Мурата такой же красоточкой, я бы тебя к ней не подпустил!

— А я-то думаю, чего такие щедрые? Или решили инквизитора в деле испытать. Поди, безобразна, подобна ведьме, а?!

Шутка за шуткой — напряжение сходило. После первой кружки его приняли, после второй просили познакомить с такой же красоткой, но Митар отрезал:

— Мне так Мурату ведьму, а я вам — так красоточку? Ведьму лысую вам найду, чтобы от одного взгляда вставали… волосья на затылке!

Приятели хохотали, пили, а после с Эселем пошли обратно в гостиницу. Митар уже догадался, что бородач поселился рядом, чтобы сопровождать его и днем, и ночью.

— Красоточку ждешь на ночь?

— Красоточек надо всегда ждать, — поддел Митар десятника.

— И чего она нашла в тебе?

— Красоту, поди, разглядела.

Эслер ткнул локтем под бок.

— Плешка тараканья! Уже ждет! — и кивнул на свет в окне.

Сердце Айтена запрыгало от радости. Пытаясь сохранить степенность, поднялся по лестнице, шикнул на любопытного телохранителя, остановившегося у двери, и торопливо повернул ключ в замке. Однако, войдя, сразу же насторожился: в комнате пахло вином, и дух был явно не Дэйн. Чужой.

На столе стоял почти ополовиненный бутыль вина и фужер. Прошел вглубь комнаты, повернул голову и замер, не зная, как поступить.

На его постели лежала Лужо, с фужером в руках, игриво накручивала прядь на палец и улыбалась. А поскольку от выпитого вина ее клонило в сон, часто моргала. Благо, хоть в платье осталась.

— Магистр Лужо… — начал Айтен.

— Вилатта, — проворковала она заплетающимся языком.

— Не кажется ли вам, что вы ошиблись комнатой?

— Нет! — нетрезво качнула головой.

— А что переходите границы приличий?

— Я пер-шла некоторые пр-личия, потому что… — некоторые слова давались ей с трудом, — поняла: вы их не любите!

— Мадам, я уважаю вас, но прошу покинуть комнату, — почесал грудь, где некстати что-то жутко мешало.

— Н-нет!

— Тогда ее покину я… — резко распахнул дверь и натолкнулся за ехидного Эселя. За такое влепил бы добрую оплеуху, однако вдруг у бородача округлись глаза, перекосилось лицо, и он ошарашено выдал:

— Титька тараканья! — и ткнул пальцем.

Митар обернулся и не смог от ужаса выдать ни слова, потому что посреди комнаты стояла Дэлинея. в тонкой кружевной сорочке и смотрела на соперницу…

Побагровев от ярости, Лужо взвыла истошным голосом:

— Ведьма! — и ринулась с кулаками на внезапно появившуюся из портала ученицу, прижимавшую руку к груди. Айтена окатило холодом, время замедлилось, ноги онемели. Отмерев, метнулся к благородным дамам, чтобы вклиниться и разнять их. Но за мгновения его промедления, Дэя удачно выставила кулак и встретила нападающую Вилатту звучным ударом по лицу. Та охнула и, падая, схватилась за ее тонкую, соблазнительную сорочку и повалила за собой на пол. Послышался треск разрываемой ткани, стук поскакавших по полу пуговиц, сорванных с платья магистра…

— Ах, ты ж! Титьки…! — с восторженным придыханием выдал Эсель, увидев обнажившуюся грудь Дэи. — Лопните мои глаза!

Из-под задравшегося подола Лужо виднелись милые розовые панталончики, однако свирепо бьющаяся юная воительница с распушенными волосами и оголенной грудью была неподражаема.

Митар повалился на них, чудом растащил. И все же Вилатта, решив, что не так страшно пропустить удар, как оставить его без ответа, успела оцарапать лицо Дэи, а та выдрать клок волосы у наставницы…

Если бы не десятник, вовремя подхвативший императорскую целительницу за пояс и оттащивший в дальний угол, драка продолжилась бы до победного конца. Такой ненавистью горели их глаза. А каким взглядом Эсель смотрел на Дэю.

— Вон! — взревел Митар, и бородач, почуявший, что за увиденное получит трепку по полной, вместе с добычей рванул к двери. Пока телохранитель пытался вытащить босую Лужо, в растрепанном платье и съехавшей набок прической, в коридор, та вцепилась руками за дверной косяк и прошипела напоследок:

— Потаскуха!

Дэя как раз собиралась вернуть «комплемент».

— Уро… — успела прокричать, а потом Айтен вовремя накрыл ее рот ладонью и заглушил обидное, ранящее женщин ругательство. Утром Лужо протрезвеет, устыдится поступков, возможно, попытается загладить вину. Но выплюнутые в порыве ненависти ругательства, могут стать препятствием для примирения и навсегда сделают ее и Сьези смертельными врагами. Ведь ничего так больно не ранит женщин, как укоры в изъяне внешности, которые хотя бы отчасти правдивы и от того столь болезненны.

Трясущимися руками запер дверь. Дэя сжала губы и, не мигая, смотрела огромными глазищами, будто вот-вот накинется и растерзает.

«О, Всевидящий! На ее месте тоже подумал бы невесть что!» — простонал. И пока она, минуя объяснения, не сбежала через портал, схватил ее за руку и приложил ладонь к своей груди, туда, где тревожно колотилось сердце.

— Чувствуешь? Думаешь, мне кто-то еще нужен?!

Дэлинея шумно вдохнула носом воздух.

— Еще раз увижу подобное — испытаю и твое доверие! — процедила, сквозь зубы.

— Только попробуй! — взбесился Митар и почувствовал, как медальон, подаренный ею, обжигает кожу. — Он жжет!

— Потому что у меня в груди все горит… — она стояла, не стесняясь наготы, сбивчиво дышала и даже не пыталась прикрыться, поэтому и увидел на ее груди отчетливый красный след, похожий на ожог, в форме медальона. — Я думала: тебе плохо и…

Только теперь он догадался, как Дэя почувствовала его тревогу и почему примчалась в подобном виде.

«Спасать меня ринулась!» — хмыкнул, сдерживая истерический смешок.