Онлайн книга «Смуглая дама из Белоруссии»
|
— Ну что ты будешь делать, лазает, что твоя обезьянка! — причитала она. — В окошки лазает. Помяни мое слово, однажды ты свалишься и… А Лео где? Я решил чуток потянуть время и стал кашлять и чихать, но мать не проведешь. Она не дурочка! — Гляньте, да у него в носу целое производство! Она вынула платок, заставила меня высморкаться, а потом спросила: — Где Лео? Говори! Я отвел ее руку с платком и сказал: — Не знаю, ма. Он не сказал. — Мне что, позвать дядю Макса? Я думал, она просто так грозится, и сказал: — Ма, погоди, Лео с минуты на минуту вернется, вот увидишь! — Нет, — сказала она, — нет! На этот раз она всерьез разозлилась. — Сколько можно это терпеть? Отвечай! Ой, это разве наш Лео? Гангстер — вот он кто! Что у него на уме? Никто не знает. А ты его покрываешь! Все, посылаю за дядей Максом. Я понимал, что ее уже не остановить, но ради Лео решил попытаться еще разок. — Ма, — я ухватился за край ее сумочки и потянул на себя, словно хочу поиграть. Но она выдернула сумочку у меня из рук. Если моей маме что в голову западет — все, пиши пропало. — А ты, Бенни, ничуть не лучше, — заявила она. И ушла. Если Липпи кого и остерегается на всем белом свете, так это нашего дядю Макса! Только не подумайте, будто Липпи его боится, — просто предпочитает держаться от него чем дальше, тем лучше. Хотелось бы мне дать Липпи знак, хотя даже если бы я его и предупредил — что толку? И все же надо было что-то делать; я вынул сидур, два раза поцеловал каждую обложку и прочел пару молитв, которым нас научил Шварци. О чем в них говорится, я не знал, но решил: если сильно постараться, они дойдут до Бога. На что тогда Бог, если не молиться Ему? Потом я прочел парочку молитв собственного сочинения, после чего спрятал сидур. Неожиданно на душе стало легче. Дядя Макс, конечно, зверь, но и Липпи не прост. Он себя в обиду не даст. Когда мама вернулась, я решил пособить ей по дому: помыл для нее все тарелки, вытер пыль и вообще вел себя, как ангел. Но это не шибко помогло. Мою маму не проведешь! — Мамзер [10], — хмыкнула она. — И минуты не пройдет, как дядя Макс будет здесь! Но вот и десять минут прошло, а дядя Макс не появился, и я начал надеяться, что мама просто меня попугала. Если так, то это она здорово придумала! Но в коридоре послышались шаги, и я сразу понял: это дядя Макс. Только он так топает. Как человекообразная обезьяна. В общем, когда он постучал в дверь и мама ему открыла, я не удивился. До приветствий дядя Макс не охоч. Времени у него вечно в обрез. — Где он, где? — рявкнул дядя Макс и, как бульдог, принялся все обнюхивать. — Где? Заглянул во все чуланы, под все кровати. Даже дверцу кухонного лифта открыл. — Поймаю — убью. Геня, он загубит мой бизнес, Геня! Дядя Макс держит бакалею неподалеку от Бостон-роуд и говорит о ней так, словно главнее места на земле не сыскать. Куда там Белому дому. — Геня, я слышал, его уже не пускают ни в одну лавчонку. Все тащит! Где он, Геня? Я его убью, раз и навсегда! Я посмотрел на маму и понял: она уже жалеет, что позвала дядю Макса. — Макс, — сказала она, — ты присядь, Макс. Он еще не вернулся. Макс, а может, он с другом куда отправился? Может, тебе пока пойти домой? — Пойти домой, она говорит, пойти домой! Это все ты виновата, Геня, ты его распустила. Пора действовать! Мне бы лучше, конечно, помалкивать, но я не удержался и сказал: — Лео ничего плохого не сделал, дядя Макс. Он отправился по поручению Шварцфарба, ей-ей, я… — Заткнись, ты! Видеть тебя не могу. Лео, так он хотя бы менч! Лео не врет! — Ма, скажи ему, пусть даст мне объяснить. Я не хотел говорить, но Шварци стало плохо. У него снова был приступ. И Лео пришлось идти в центр, чтобы принести ему лекарство. Спросите Хайми Московица, если мне… — Ты глухой? — сказал дядя Макс и стал закатывать рукава. — Я тебе сказал: заткнись. Не понял, так я тебе растолкую. — Макс, дай ему сказать. Бенни, это правда? Шварцфарбу стало плохо? — Умереть мне на этом самом месте, если я вру… — И умрешь, — дядя Макс все закатывал рукава. — Это я за раз обеспечу. Хоть ври, хоть не ври! — Макс, ша! Бенни, скажи мне, Бенни. — Ей-ей, ма. Он заболел, правда! Он даже просил меня тебе сказать, чтобы ты не готовила для него кишка на этой неделе. — Кишка она ему готовит! Ну и шнорер! [11] — Макс, я сбегаю, посмотрю, как он там, а? — Нет! — Макс, он же совсем один, Макс. У него никого нет… — Нет, я сказал. Пусть сиделку нанимает! А ты никуда не пойдешь, пока Лео не придет! Никто в мире не может справиться с мамой, только дядя Макс. И вот что смешно: она всегда его слушается. Наверное, побаивается, хотя вряд ли. Как ни крути, он ее старший брат и все такое и приглядывал за ней, когда они приехали в Америку. Она частенько мне говорит: «Что бы со мной было, если б не дядя Макс?» И прочую такую ерунду! Мне плевать на то, кто что говорит, на слухи всякие. А вот что я знаю: он убрал из своего магазина портрет президента Рузвельта. И зашиб такие деньжищи, что поговаривают, будто он к республиканцам переметнулся. А как-то раз я слышал, что дядя Макс за губернатора Дьюи [12], хотя вряд ли он на самом деле настолько уж шмок! Все знают: президент Рузвельт — лучший в мире! Рузвельт! Действенная фамилия, прямо как Крапанзано и Липковиц. В общем, дядя Макс дозакатал рукава и сел на один из поломанных кухонных стульев. Я молил Бога: пусть стул под ним рухнет или еще что-нибудь, — но особо на это не надеялся. Бог таких просьб не слушает! Впрочем, я тут же успокоился: я же знаю, что Бог любит Лео и не допустит, чтобы с ним случилось плохое. Факт! Не спрашивайте, откуда я это знаю, знаю и все. Богу мало дела до хлюпиков и маменьких сынков. Он любит чуточку рисковых. И будь Крапанзано евреем, я уверен, Он любил бы его почти так же сильно, как любит Лео. Торчать в кухне смысла не было, все равно помочь Лео я ничем не мог, и я пошел к себе в комнату и врубил радио. Вообще-то это не моя комната, а Лео, но он пускает меня на ночь. Конечно, мало было радости слушать радио, когда с Лео неизвестно что, но через полминуты начинался «Толстяк» [13], и я надеялся, что передача меня отвлечет. Не сработало. Так что я выключил приемник и просто сидел на кровати. Пошел дождь, я встал, закрыл окно и плотно его прижал. У Лео самая протекающая комната в мире. Что ни делай, дождь все равно зальется. Через улицу шпарил кот нашего управляющего — спрятаться за кучей мусора, а на меня все равно летели брызги; пришлось опустить занавеску и отойти. Вынул из коробки под кроватью комикс, да толку-то. Я не мог ни читать, ни вообще ничего делать. А ведь это была «Классика в картинках»! [14] Остальные комиксы — отстой, кроме разве что «Капитана Марвела» и «Сорвиголовы» [15]. Лео любит «Классику», только ему не нравится тот парень, который их рисует. Такой уж он, Лео. Пусть даже сам комикс и распрекрасен, но если картинки хоть немного не такие, Лео он не понравится. Лео делает свой комикс, но мне мало что про это известно. Знаю только название — «Кинжалы» — и что он будет про Энди, старшего брата Джо Крапанзано, и его шайку. |