Книга Хрупкое равновесие, страница 132 – Рохинтон Мистри

— «Ваше отделение для мяса недостаточно открыто, мадам».

Когда клиентка уходила, они уже не могли удержаться от хохота.

— Эй, вы там, пора уходить. Что вас так рассмешило, а? — сказал Ишвар.

— Как будто не знаешь, — ухмыльнулся Дживан и, прощаясь, пожелал портным удачи. — Надеюсь, вы скоро подыщете себе жилье.

Манеку оставалась неделя до экзаменов, когда сборщик арендной платы нанес Дине незапланированный визит. Едва раздался звонок, как портные тут же остановили швейные машины.

— Как поживаете, сестра? — поздоровался Ибрагим, поднося руку к феске.

— Что на этот раз? — спросила Дина, загораживая вход в квартиру. — Я ведь уже оплатила ренту.

— Дело не в ренте, сестра. — И Ибрагим, съежившись, выпалил разом все претензии: есть доказательства, что она использует квартиру в коммерческих целях, несмотря на несколько предупреждений в последние месяцы, поэтому ей предлагают освободить квартиру в течение тридцати дней.

— Какая чепуха? Где доказательства?

— Только не волнуйтесь, сестра, — попросил Ибрагим, похлопывая по блокноту в кармане. — Здесь есть все — даты, время, приходы-уходы, такси, платья. А главные доказательства сидят в задней комнате.

— В задней комнате? Тогда входите и покажите. — Дина отступила, предлагая жестом ему войти.

Этот открытый вызов испугал Ибрагима. Но сборщику ренты оставалось только его принять. С опущенной головой проследовал он в комнату, где шла работа. Застывшие у «зингеров» портные нервно ожидали развязки, а Манек наблюдал за происходящим из своей комнаты.

— Проблема перед вами, сестра. Нельзя нанимать портных и затевать бизнес в квартире. — Страдальческим жестом он указал на комнату Манека. — И в довершение всего — квартирант. Контора непременно потребует вашего выселения.

— Вы несете чепуху! — Дина перешла в наступление. — Этот мужчина, — она указала на Ишвара, — мой муж. А юноши — наши сыновья. Платья — мои. Часть моего нового гардероба 1975 года. Пойдите и скажите домовладельцу, что никакого криминала нет.

Трудно сказать, кого больше потрясло это удивительное признание: красного, как рак, Ишвара, нервно сжимающего ножницы, или Ибрагима, заламывающего со вздохом руки.

Воспользовавшись достигнутым преимуществом, Дина потребовала:

— Хотите еще что-то сказать?

Ибрагим умоляюще сжал плечи.

— Вы покажете мне брачное свидетельство? Пожалуйста! И свидетельства о рождении детей? Могу я их увидеть?

— А не хочешь увидеть тапочку, которой я заткну твой рот? Как ты осмеливаешься меня оскорблять? Скажи своему хозяину, если он не перестанет терроризировать мою семью, я подам на него в суд!

Ибрагим удалился, бормоча, что он все доложит в конторе, и нечего его стыдить: он просто исполняет свою работу, и она ему нравится не больше, чем жильцам.

— Не нравится — так бросьте ее. В вашем возрасте уже не следует работать. Пусть дети помогают.

— Мне нужно работать. Я одинокий человек, — сказал Ибрагим, когда дверь за ним закрылась.

Радость победы поблекла. Дина ждала, слушая как Ибрагим отдувается за дверью перед тем, как пуститься в обратный путь. Когда он обвинял ее во лжи, перед ней пронеслись одинокие, тяжелые годы, напомнив, как хрупко и ненадежно счастье последних месяцев.

В задней комнате Ишвар никак не мог прийти в себя после неожиданного обретения супруги. Юноши фыркали от удовольствия, глядя на его изумленное лицо.

— Ты все время твердил, что найдешь мне жену, — сказал Ом. — А сам нашел себе.

— Какая неожиданная реакция, тетя? Вы заранее заготовили ответ?

— Неважно. Лучше готовься к экзаменам.

Университет закрыли на три недели из-за праздника Дивали, и Дина советовала Манеку ознакомиться с достопримечательностями города.

— До сих пор вся твоя жизнь складывалась так: дом — университет, университет — дом. А ведь в нашем городе есть что посмотреть. Музей, аквариум, пещерные скульптуры — ты придешь в восторг. Сад Виктории и Висячие сады тоже стоит посетить.

— Но я все это видел раньше.

— Когда? Много лет назад, когда приезжал с мамой? Еще несмышленышем — что ты можешь помнить? Надо увидеть это еще раз. А также навестить Содавалла — твоих родственников по материнской линии.

— Хорошо, — ответил Манек, но по-прежнему торчал в квартире.

Настала неделя, когда прогремели первые фейерверки праздника.

— Рама Всемогущий! — воскликнул Ишвар. — Ну и грохот!

— Это еще ничего! — сказала Дина. — Подожди, что будет в разгар праздника!

Из-за шума все стали ложиться на два часа позже, отчего каникулы Манека стали еще длиннее и скучнее. Он старался возместить это поздним подъемом, но долго спать утром не удавалось — молочники звякали бидонами, вороны старались перекаркать одна другую.

Дина написала для Манека номера автобусов и дала прочие указания.

— Ты не заблудишься, найти эти туристические объекты проще простого, — сказала она, думая, что большой город может пугать юношу. Но Манек не двигался с места.

Дине надоело смотреть, как он бесцельно слоняется по дому, и она стала выражать свое недовольство.

— Ты сидишь дома, как старый дед. Это ненормально для молодого человека. А твое хождение взад-вперед кого хочешь выведет из себя.

Расслабленное поведение Манека отвлекало Ома от работы, молодые люди возобновили хождение в «Вишрам», там пили чай или играли в карты на веранде, и Ом не проявлял никакого интереса к работе. Ишвар упрекал племянника, Дина его поддерживала, но толку не было.

В конце недели они прибегли к другой тактике, решив, что будет лучше дать отдых и Ому. Невозможно представить, чтобы Ом горбатился над машинкой, когда друг мается бездельем. Да и нехорошо, что он в поте лица зарабатывает себе на жизнь в те годы, когда ему надо учиться, как Манеку.

Ому позволили свести часы работы с восьми до одиннадцати утра.

— Ты хорошо потрудился последние месяцы, — сказала Дина. — И заслужил отдых.

Теперь их трудно было застать дома. Как только Ом отрабатывал свои утренние часы, юноши мгновенно исчезали и возвращались только к ужину. За едой и перед сном они болтали не переставая, обмениваясь впечатлениями.

— Волны были такие сильные, что катер швыряло, как щепку, — сказал Ом. — Было страшновато.

— Знаете, тетя, а ведь ваш жилец и половина пошивочного цеха могли утонуть в гавани.

— Не говори такие страшные вещи, — сказал Ишвар.

— После катера у меня даже в аквариуме кружилась голова — от одного вида воды тошнило.

— Но какие красивые рыбы! И как легко они плавают. Словно просто вышли погулять, или пошли на базар за помидорами, или ловят преступников, как полицейские.