
Онлайн книга «Саботаж»
– Ночью меня возили в Ле-Аль, – негромко произнес Фалько. – Антиквар: на вид лет пятидесяти, стриженный ежиком, кашель окопника. Санчес посмотрел на него с беспокойством. Утонченные манеры по-прежнему не вязались с потрепанным костюмом, и Фалько, решив, что этот контраст создан намеренно, спросил себя: а чем занимался этот человек до мятежа 18 июля? Вид у Санчеса был такой же утомленный, как и в первую их встречу. – Вердье, – сказал он, встопорщив ус. – И его кагуляры. – Я так и понял. Санчес с досадой дернул головой. И, чтобы сохранить равновесие, схватился за поручень. Воротник рубашки у него был потерт и грязен. Глаза воспалены, как и в прошлый раз: Фалько предположил, что у него жар. – Ах, скоты. – Явились ко мне с удостоверениями Второго бюро. – Неудивительно. У них повсюду свои люди. И там тоже. – Этот субъект сказал, что вы попросили его оставить меня в покое. – Попросил. – Напрасно. – Для вашего же блага. – Я умею справляться сам. Они продолжали разговор вполголоса. В эту минуту поезд прибыл на станцию «Пирамид». – Кроме того, – добавил Фалько, – этот самый Вердье вроде бы не намерен выполнить вашу просьбу. Любопытство не дает ему покоя. – Вы ничего лишнего не сказали? В ответ Фалько только глянул на него, и Санчес так же молча извинился. – У нас с ними добрые отношения, – добавил он погодя. – Но приказывать им мы не можем. Скорее наоборот… Это, так сказать, их угодья, их делянка… Вы хотите, чтобы мы предприняли какие-нибудь шаги? Двери закрылись, поезд тронулся. В вагоне сидели и стояли дамы в шляпах, с сумками и корзинками, мужчины с газетами и книжками. Двое туристов с «кодаками» на шее разговаривали по-английски. Рядом не было никого. – Да нет, лучше не вмешивайтесь, – сказал Фалько. – Пусть все идет своим чередом. Резкие движения могут поломать всю игру. – Не опасаетесь, что они вам создадут проблемы? – Не знаю… Да нет, не думаю. Но если и создадут, я их решу. – Зато стало ясно, что Баярд и его окружение у них на мушке. – Да. Но и это может сыграть нам на руку. Санчес был явно сбит с толку: – Не понимаю… – Потом поймете. Сейчас это всего лишь замысел. Некое добавление к первоначальному плану… Снимки еще не сделали? – Сделали. Я принес несколько штук. – А негативы? – И негативы. Воспользовавшись тем, что вагон на изгибе колеи тряхнуло, а их прижало друг к другу, Санчес сунул ему конверт, который Фалько спрятал в карман. – Утром совершил несколько транзакций в Цюрих, – сказал он. – На общую сумму сто тысяч франков. – Мы тоже послали. Сорок тысяч. Они заговорщицки улыбнулись друг другу. – Недурно – и это всего за один день. – А неужели нельзя было как-нибудь попроще? – спросил Санчес. – Мы могли бы убрать Баярда без стольких приготовлений и таких расходов… Взять хоть тех же кагуляров – они счастливы будут даром всадить в него четыре пули. – Замысел иной. Баярда надо представить не мучеником, а предателем. Санчес задумался, с сомнением теребя усы: его явно не убедили эти слова. – Сколько времени отпущено на последнюю фазу? – Около недели. Потом кладем сыр в мышеловку – и останется только наблюдать. – Любопытно, кто сунется первым. – Трудно сказать пока. Занимаюсь этим. Санчес снова задумался. – Хорошо бы, чтоб Республика, – сказал он наконец. И, одолевая приступ кашля, выхватил из кармана платок, поднес его ко рту. Потом, пряча в карман, с тревогой взглянул на Фалько: – Вместе с новым послом Республики приехал человек из Главного управления безопасности, будет наводить здесь порядок. Некто Эмилио Навахас. – Что о нем известно? – Твердокаменный коммунист. Был шахтером, вступил в партию, когда там числилось полтора человечка. С августа по декабрь руководил ЧК в Адоратрисес, в Картахене. Был в России раза два по меньшей мере. – Известно о нем такое, что могло бы нам пригодиться? Взятки берет? – Не думаю. Сторонник жесткой линии, людей казнил направо и налево. Для таких, как он, фашизм, анархизм и демократия – одно и то же. – Вот он мог бы заняться Баярдом, – вслух прикинул Фалько. Санчес поглядел на него с надеждой: – Да? Вы думаете? Мне казалось, вы имели в виду французских коммунистов, ну, или русских. – Я и сейчас имею их в виду. Если русские, получится отчетливей и чище. Санчесу понравилась такая возможность: – Слушайте, это было бы просто превосходно. Прямой приказ Сталина… Просто шедевр! Поезд остановился на станции «Пале-Рояль», и Фалько собрался выйти из вагона. – Надеюсь, вы будете ходить за этим Навахасом по пятам? – Разумеется. Да и он с нас глаз не спустит. – Держите меня в курсе дела. – Обещаю. Двери разъехались прямо напротив плаката, сообщавшего о премьере фильма «Пепе ле Моко» [39]. С афиши, стоя рядом с волоокой мавританкой, суровым гангстерским взором оглядывал жизнь и любовь Жан Габен. Фалько он нравился: сразу было видно, что не дурак выпить и подраться. И сильно напоминал Пако Гуаша, сутенера из китайского квартала Барселоны, который девять лет назад научил Фалько приемам бокса без правил и ножевого боя. – Возвращаясь к Вердье… – сказал Санчес. – Если почувствуете, что ситуация с ним осложняется, сразу же дайте нам знать. – Буду иметь в виду. – Кагуляры – народ опасный… Уже выходя на платформу, Фалько повернулся вполоборота. На лице его застыла наглая кровожадная гримаса: – Да мы тоже не овечки. Улица Гранз-Огюстэн делает небольшой изгиб, а потом прочерчивает прямую до левого берега Сены. Как и было условлено, они втроем – Эдди Майо, Фалько и Гупси Кюссен – встретились во второй половине дня у дома № 7. Гупси толкнул дверь под аркой и торжественно провозгласил: – Добро пожаловать в храм искусства. Верховный жрец ждет вас. Фалько, сняв шляпу, пропустил вперед Эдди и следом за ней пересек мощеный дворик; Кюссен замыкал процессию. Очень хороша, в очередной раз подумал Фалько, поглядев на высокую белокурую англичанку, изящную, как манекенщица или модель: она, впрочем, не так давно оставила эти профессии. В покрое ее костюма сразу чувствовался стиль Скиапарелли – черные широкие брюки мужского фасона, короткий жакет-болеро в шотландскую клетку. Никаких украшений. |