Онлайн книга «С сердцем не в ладу»
Лартиг резко повернулся на каблуках и с видом крайнего изнеможения неопределенно кивнул головой. Он стоял против света, и лицо было скрыто в тени, но враждебность его явственно ощущалась. Люилье, держа в руках разрезной нож, продолжал монотонным голосом: — Я обрисовал в общих чертах ситуацию… Напомнил совершенно исключительные обстоятельства, при которых был ранен Монжо. Вам было поручено следить за Монжо… дело, казалось бы, нехитрое… и вот теперь, если я правильно вас понял, Монжо исчез. — Он улетучился, — уточнил Марей с грустной улыбкой. — Слово это может показаться смешным, но я не нахожу другого. Наступило молчание. Трое мужчин смотрели на комиссара, и Марею казалось, будто он держит очень трудный экзамен перед какой-то беспощадной комиссией. Лартиг сделал три шага и сел на краешек стола; у него были рыжие, коротко остриженные волосы, тяжелая челюсть, мешки под глазами. Он, пожалуй, слишком хорошо одет для чиновника. — Этот Монжо, — медленно произнес он, — был единственным человеком, который что-то знал относительно похищения цилиндра? Люилье открыл было рот, но Лартиг поднял руку: — Дайте ему ответить. — Я так считаю, — сказал Марей. — И вы позволили ему бежать? — Прошу прощения, — возразил Марей. — Он не бежал… Он исчез. Все трое переглянулись. — Что вы хотите этим сказать? Марей встал, подошел к столу. — Если я не нарисую плана виллы, — сказал он, — вы не поймете. И крупными штрихами он набросал на бюваре шефа расположение комнат. Рувейр не шелохнулся, но Лартиг, опершись на свои веснушчатые кулаки, внимательно изучал набросок. — Фред стоял здесь… Можете его спросить… У этого парня ясная голова. Он, как и я, слышал удары. Монжо пытался выломать дверь спальни, а госпожа Сорбье звала на помощь… Если моего свидетельства недостаточно, остается еще два бесспорных свидетеля. — Но мы вам верим, — прошептал Люилье. Кончиком карандаша Марей отметил на плане свое передвижение по дому. — Я включил свет, потом пересек вестибюль… Заметьте, что вся лестничная клетка была освещена и обе площадки тоже… Я все еще слышал удары… Мне потребовалось… Ну, скажем, три или четыре секунды, чтобы добраться вот сюда, до поворота лестницы… Удары прекратились. Еще через две секунды я поднялся на второй этаж, но там уже никого не было… — Вы все обшарили, — произнес Люилье, словно пытался подсказать нужный ответ. — Дом был пуст, — отозвался Марей. — Абсолютно пуст. Спрятаться там негде. Я полагаю… Он хотел было сказать: «…что знаю свое ремесло». Но предпочел промолчать. — Значит, он ушел через окно в коридоре, — снова начал Люилье. — По телефону вы мне сказали, что это окно было приоткрыто. — Под окном стоял Фред, — возразил Марей. Молодой Рувейр закурил сигарету и время от времени зевал, прикрывая рот рукой. — Во всех трех случаях фигурирует окно, — заметил Люилье. — И во всех трех случаях перед окном кто-то сторожит: в первый раз — Леживр, во второй — Бельяр, а на этот раз — Фред, помощник комиссара. — Это все чепуха, — заявил Лартиг. — Чистейшее совпадение, и все. Не станете же вы утверждать, что ваш преступник заранее подготавливал такую возможность побега. Да и о какой возможности может идти речь, если вы уверяете, что через окно ему все равно уйти было нельзя. Что же вы предлагаете? Люилье взглянул на Марея. — Ничего, — сказал Марей. — Я просто констатирую. — Это самое легкое, — бросил Рувейр из глубины своего кресла. Засунув руки в карманы, Лартиг расхаживал по комнате до окна и обратно, потом вдруг остановился. — Согласитесь, комиссар, это вызывает недоумение! Как только вы оказываетесь на месте преступления, происходят вещи, превосходящие всякое понимание. — На заводе меня не было, — спокойно заметил Марей. — Но это не помешало человеку исчезнуть средь бела дня на глазах у нескольких свидетелей. — Почему, — прервал его Лартиг, — вы не арестовали Монжо вчера вечером? — У меня не было ордера на арест. — Хорошо. Но если человек проникает ночью в чужой дом, он тем самым становится преступником. Значит, у вас были все основания. — Основания! Это еще как сказать, ведь в конечном счете Монжо ничего не украл и никому не причинил вреда. Я хотел поймать его с поличным. — Я вас не осуждаю, — сказал Люилье. Лартиг проворчал что-то такое, что вызвало улыбку у маленького Рувейра, и, остановившись у письменного стола, сказал: — Подведем итоги. Монжо писал Сорбье… потом его самого чуть не убили… Затем он хотел убить госпожу Сорбье… Разумеется, я придерживаюсь самых очевидных фактов. Что же из этого следует? — Ничего, — вздохнул Люилье. — Таково и мое мнение. Ничего. Это в том случае, если придерживаться вышеперечисленных фактов. Но насколько они соответствуют действительности? — Позвольте! — прервал его Марей. — Разве это факты? — продолжал Лартиг. — А может быть, точнее будет назвать их персональной точкой зрения комиссара Марея? Я не отрицаю, что Монжо получил пулю в легкое. Но кто в него стрелял? Этого мы не знаем. Нам возразят: «Монжо, вероятно, помогал убийце Сорбье. И наверное, это он спрятал цилиндр. А убийца, естественно, хотел от него избавиться». И в заключение: «Получается, Монжо собирался убить госпожу Сорбье». Согласитесь, Марей, что вы запутались… Дайте мне договорить. Запутаться каждый может, я вас и не упрекаю. Только признайтесь в этом откровенно, вместо того чтобы выдумывать эти нелепые истории… Убийца, который улетучивается… свидетели, которые ничего не видели… — Пусть будет так, — сказал Марей. — Все это я выдумал, чтобы скрыть свои неудачи. Мой друг Бельяр солгал, чтобы доставить мне удовольствие. Фред тоже. А заодно и госпожа Сорбье… Лартиг подошел к Марею, положил ему руку на плечо. — Послушайте, Марей… Представьте себе, что завтра в газетах напечатают ваши показания… И представьте, что люди прочтут примерно следующее: «Монжо не мог выпрыгнуть из окна. Он не мог спрятаться ни в одной из комнат второго этажа, так же как не мог спуститься на первый или подняться на третий…» Что, по-вашему, должна думать публика? — Монжо — человек, проходящий сквозь стены, — прошептал Рувейр, закуривая новую сигарету. — Если бы еще не этот цилиндр, который находится неизвестно где, — продолжал Лартиг, — шутка могла бы показаться забавной. Но время сейчас неподходящее, общественное мнение встревожено, и мы не можем себе позволить… Нет, Марей, это несерьезно. — А как продвигаются дела у моего коллеги Табара? — спросил Марей. |