Онлайн книга «По метеоусловиям Таймыра»
|
Кузьмин задумался. – Не помню… Матюшин? – Не помните, кого вы вчера в котловане обругали?.. Что же вы? Как опалубка смонтирована, как бетон уложен, как скала отсыпана – помните, а вот людей, которые всё это делают, не помните. – Солонецкий вздохнул. – Главное ведь дело, да? За дело хвалят, за дело награды дают. А за отношение к людям?.. Ничего. Даже в отчётах такой графы нет. Вы уж меня выслушайте, – предупредил он реакцию главного инженера. – Это не личное дело, далеко не личное, и я вам сейчас не нотацию читаю, а делаю замечание как начальник строительства подчинённому по существу нашей с вами работы. Мне не нравится в вас, Геннадий Макарович, этакое стремление мир по-своему перевернуть. Перевернуть – и всё, невзирая на то что люди-то все разные. Я понимаю ваши бескорыстные помыслы, ваше желание всем сделать хорошо, но ведь это утопия. Вы тоже понимаете, что для всех хорошим не будешь, и делаете скидку на пять или десять процентов несогласных с вами. И с ними, с этими процентами, вы в этом убеждены, считаться вовсе не обязательно… Вахтёр с таким отношением к людям уже опасен, а вы руководитель. Если станете министром, во что тогда превратятся эти пять процентов, а?.. Мир надо принимать таким, как он есть, и делать лучше, но не забывать, что главная ценность в этом мире – люди. К концу монолога лицо Кузьмина стало непроницаемым. Молча выслушал, подчёркнуто официально спросил: – Я могу идти? – Если ничего не хотите сказать. Главный инженер вышел. – Машина, – вздохнул Солонецкий. – Что это, порождение научно-технической революции или новые веяния?.. Мы ведь не были такими… умными и бессердечными. Зайди к Матюшину, Сергей, и извинись от моего имени. – Ладно, улажу… В отпуск сходил бы ты, что ли… Полина говорит, на глазах сдаёшь. – Да уж пора, – невесело усмехнулся Солонецкий, имея в виду и отпуск, и приближающуюся старость. – Может, не зря болтают, что он на твоё место метит? – Не было у меня никогда такого главного… – Ладно, разбирайся сам. – Туров поднялся. – Приходи вечерком, разыграем партию. Солонецкий кивнул. Оставшись один, он придвинул папки. Дел скопилось немало, и он не заметил, как пролетел обеденный перерыв. Оторвала его от работы Вера Сергеевна. Тихо вошла в кабинет, поставила на стол стакан крепкого чая, тарелку с ломтиками сыра и тоненькими кусочками хлеба. Он удивлённо поднял глаза. – Ещё чего-нибудь, Юрий Иванович? – спросила она. – Девчата ещё не ушли, я принесу. – Не ушли? – Солонецкий взглянул на часы. – О, так уже дело к вечеру. – Он вдруг почувствовал голод и оценивающим взглядом окинул тарелку. – Пожалуй, принесите, Вера Сергеевна. Что-нибудь поплотнее. Мяса побольше… Но только принялся за еду, вошёл Сорокин. Помедлил на пороге: – Можно? – Да уж вошёл. – Солонецкий отставил стакан. – Я всего несколько слов, – цепким взглядом окидывая стол, произнёс тот. – Что так спешишь? – усмехнулся Солонецкий, заметив этот взгляд. – Подожди, секретарша сейчас мяса принесёт, вместе и пообедаем. Сорокин иронию уловил, но виду не подал. – Только что… Сыт… – Ну тогда излагай… После перепалки на планёрке Солонецкий стал относиться к Сорокину с настороженностью, хотя прежде их отношения можно было назвать даже дружескими. Сорокин был страстным рыбаком, и не единожды начальник строительства выезжал с ним на большой лов на Енисей. Позапрошлой осенью на них выскочил катер рыбнадзора и считаные минуты решили дело. Хотя Солонецкий не очень-то боялся, но всё-таки, прикрываясь тогда от луча прожектора, он подумал, что неприятности нежелательны. И в эти минуты Сорокин вдруг преобразился. Непостижимо быстро он пролетел с кормы в рубку, рванул ручку на полный ход и, оставив за кормой сети, их катер в пенных валах прыгнул в темноту. Потом была долгая гонка по протокам, которые Сорокин, оказывается, знал как свои пять пальцев, воспринятая Солонецким как волнующая игра. Сорокин оказался хитрее, обманул-таки рыбнадзор. До утра отстоялись в тихой протоке. Сорокин расхвастался, водил всех в машинное отделение, хлопал по железным бокам мотор, рассказывал, как ставил его, намного мощнее проектного, на это утловатое судёнышко, и вот теперь все видели, какую службу тот сослужил… Чьё было судно, инспектор всё-таки разглядел. Но Сорокин сказал, что вот уже две недели катер его управления стоит на ремонте, а команда в голос подтвердила это. Дело обошлось тем, что рыбнадзорское начальство указало Солонецкому на возможное использование катера в браконьерских целях. – Так что за дело? – повторил он. – Аппетит перебивать не хочу. – Уже перебил, давай выкладывай. – Юрий Иванович, вы знаете, что главный инженер разрешил Гриневскому вести скоростную проходку? Надо же, с горечью подумал он, в иные времена за это хвалил бы, а тут наказывать придётся… Мальчишеская тактика у главного, всё думает, что делом потрясет и мигом всё докажет. В генералы метит, а мыслит как взводный. Ну ладно, думал он, эти деньги я выбью, но откуда мне их дадут? Из фондов будущего года? А что в будущем году тогда делать, если уж грозятся дать меньше, чем в этом?.. Веянья такие, что и предвидеть трудно, как дело повернётся. Главк пока молчит, но если по газетам судить, никто в стороне не останется от кардинальных перемен… – И это всё, что хотел сказать? – Всё, – неуверенно подтвердил Сорокин. – Я знаю об этом. – А как же… Есть же сведения, что законсервируют нас… – Да ты что? – нарочито удивился Солонецкий. – То-то я гляжу, ты план перестал выполнять. Откуда знаешь?.. Из стопки сводок он достал отчёт управления механизации. – Слухи ходят, – растерянно ответил тот. – А не поговаривают, что скоро за невыполнение плана премию давать будут, а не наоборот? – Объективные причины… – начал оправдываться Сорокин. – Я тебя не узнаю, – оборвал Солонецкий. – Распускаешь какие-то слухи, скандалишь, доносы пишешь… – Какие доносы?.. Это уж, Юрий Иванович, слишком… – Слишком… Я тоже так думаю. Вот мне и кажется, что главный инженер прав, не справляешься ты со своими обязанностями, некогда тебе. – Жаль, Юрий Иванович, не поняли мы друг друга, – многозначительно произнёс Сорокин. – Я ведь так просто не уйду, мне есть что вспомнить, о чём рассказать… Солонецкий даже не нашёл сразу что сказать. Он уставился на Сорокина и вдруг выпалил: – Вон отсюда! Тот оторопело посмотрел на него, потом медленно попятился к выходу и исчез за дверью. Солонецкий залпом выпил остывший чай. Обхватил голову руками. |