Онлайн книга «По метеоусловиям Таймыра»
|
За новым назначением улетел в Москву Костюков. Улетел тихо, впрочем, так же, как за спиной Солонецкого устраивал это своё новое назначение на строительство дальневосточной электростанции. Когда пришёл запрос из министерства, начальник главка позвонил Солонецкому: – Не возражаешь против перевода своего заместителя? – спросил он. – Не возражаю, – коротко ответил Солонецкий. – Спихнул и доволен, – констатировал начальник главка. – Ну и кого ты прочишь в замы? Солонецкий помедлил, поняв этот дипломатичный вопрос Киреева, и ответил так, как должен был ответить: – Пока не вижу. – Добро, подумаем… В пятницу в посёлке появился Аввакум. В малице, шапке с длинными ушами-завязками, с широкими лыжами на плече, он подошёл к управлению строительства в окружении толпы галдящих мальчишек, когда Солонецкий собирался ехать в котлован. Блестя замёрзшими на бороде сосульками, широко улыбаясь, крепко пожал руку Солонецкому. – Ну, чистый абориген, – почему-то чувствуя неловкость, хлопнул его по плечу Солонецкий. – Ни дать ни взять – герой Джека Лондона… Надолго? – Мука кончилась. – Ты вот что, – сказал Солонецкий. – Устраивай свои дела и вечерком ко мне. Только обязательно, я буду ждать. Аввакум кивнул: – Зайду. …По дороге Солонецкий вспомнил зимовьё, пургу, отрезавшую их от мира, и, казалось, канувший в прошлое спор. Сейчас его тогдашний страх и согласие с некоторыми словами Аввакума казались нелепыми. Жизнь клокотала вокруг страстями, воздвигалась делами, определялась борьбой, и ему было жалко Аввакума, не понимающего этого. – Как самочувствие? – неожиданно спросил Расторгуев. – С чего ты вдруг? – Да вот жена интересуется, говорит, весна – период опасный… – Кому как, мне, наоборот, весна на пользу. Расторгуев помолчал, но не осилил любопытства, спросил: – Юрий Иванович, а чего вы с этим чудаком разговариваете? – То есть как? – не понял Солонецкий. – Ну, здоровкаетесь с ним, знаетесь… Он же трутень. – Разве?.. Да нет вроде. Ведь сам себя кормит, человек интересный. – Не, – покачал головой шофер. – Интересный – это не аргумент. У меня сосед от водки сгорел, тоже интересный был… Солонецкий хмыкнул. – У твоего соседа интерес был примитивный, на уровне обезьяны, а у Аввакума – на уровне бога. – А-а… – протянул Расторгуев. – Верующий, значит. Тут уж, конечно, не исправишь. С детства надо было, в школе… Он удовлетворил любопытство, сделал свои выводы, и Солонецкий не стал его разубеждать, тем более, впереди показалось здание управления основных сооружений. В котловане Солонецкий пробыл до обеда. Пообедал с Туровым в рабочей столовой. Поворчав для порядка на его несговорчивость, посетовал на ещё неизвестного, но уже явно не ахти зама, которого главк скоро пришлёт на место Костюкова. Прощаясь, сказал: – Забирай вечером всех своих, вместе с внуками, и приходи сегодня в гости. – Праздник какой? – спросил тот. – Праздник. Людей хороших жду. – Зайдём, – принял приглашение Туров. – Полина письмо получила… – Что пишет? – помедлив, спросил Солонецкий, не называя имя жены. – Спрашивает, как у тебя дела, здоров ли. Солонецкий представил, как жена писала письмо – аккуратно выводя буквы, обдумывая каждое слово. Она всегда ругала его за непонятный почерк, в котором, как она считала, виноваты лень и неуважение к адресату. Она любила писать и получать письма, но им писали редко. Сразу после института связи с сокурсниками, друзьями и подругами как-то ещё поддерживались, но с каждым годом у него всё меньше и меньше оставалось времени на неважные, второстепенные, как ему казалось, дела, и скоро канули в безвестность многие из тех, кого когда-то он считал близкими ему людьми. Порой ему остро хотелось увидеть их, прикоснуться памятью к ушедшей молодости, но обступали дела… После обеда Солонецкий осмотрел перемычку, заглянул на водомерный пост, поинтересовался, каким ожидается паводок. Вернулся в управление строительства он удовлетворённый, заряженный радостью, что увидел много нового на всех участках. И теперь нелепым ему казалось противостояние, возникшее прежде у них с Кузьминым. Правда, другим вернулся и Кузьмин. Он, словно змея кожу, сбросил юношеский максимализм и за новое брался без прежней торопливости. Но если брался, то уверенно доводил до конца. И Солонецкий теперь неизменно поддерживал главного инженера. Из кабинета позвонил Ольге Павловне, предупредил, что вечером будут гости. – Не возражаешь, Оленька? Только ради бога, не затевай там ничего… – А по какому поводу, если не секрет? – поинтересовалась она. – Повод? Сегодня – вечер единомышленников. – Вот как? Тогда действительно не стоит заботиться о пище физической… – Ты недовольна мной? – Не говори глупостей, Юра. Пока Расторгуев ездил за продуктами, Солонецкий зашёл к Кузьмину. Тот обещал вечером прийти. …Дома Солонецкий застал Аввакума. – Гость пришёл, а хозяина всё нет и нет, – встретил его тот. Солонецкий глянул на часы. – По пути на телевышку заскочил, – стал оправдываться он, но Ольга Павловна перебила: – Ничего, мы не скучали. – Вот и правильно. – Солонецкий разделся, занёс на кухню продукты. Пока Ольга Павловна хлопотала на кухне, они с Аввакумом сервировали стол, говоря о пустяках. Первым пришёл Кузьмин. Краснея, протянул Ольге Павловне, вышедшей его встречать, коробку конфет: – Это вам. – Мои любимые! – искренне удивилась она. – Как вы угадали? – Наверное, случайно… Она многозначительно посмотрела на Солонецкого: – Спасибо. Солонецкий ревниво поджал губы, удивленно произнёс: – Ну-ну… И тут же, боясь сказать что-либо невпопад, перевёл разговор: – А теперь, Геннадий Макарович, я хочу вас познакомить с личностью легендарной. – Повернулся в сторону Аввакума. – Алексей Сергеевич Новиков, иначе – Аввакум. Тот самый отшельник из Путоран. А это… – Я догадался, – Аввакум пожал протянутую руку Кузьмина. – Вот и прекрасно… Громко оббив на крыльце снег, вошёл Туров. – А твои где? – спросил Солонецкий. |